Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

Во время последнего допроса некий Пика рассказал следователю Рошу о встрече с генералом Скоблиным 22 сентября у метро «Жасмэн»...

В протоколе допроса Пика значится: «...22 сентября в 12 часов 55 минут, — я всегда аккуратно возвращаюсь домой к завтраку, — я вышел из метро «Жасмэн», где выхожу ежедневно. Мое внимание обратили на себя два человека, стоящие наверху лестницы и громко переговаривавшиеся. Должен сказать, я недолюбливаю иностранцев. Особо раздражает меня, когда в метро или в бусе громко разговаривают на непонятном мне языке. Я не выдержал и сказал тоже достаточно громко: «Опять эти русские нарушают порядок...» Или что-то в таком духе. Тот человек, что стоял лицом ко мне, обернулся, и я сразу опознал — это был генерал Скоблин. Его фото печатали все газеты!»

Рош пригласил Пика еще раз для беседы. Тот слово в слово повторил первоначальные показания. «А как был одет его спутник, тот, что стоял к вам лицом, помните?» — «Ну, еще бы, месье! — с горячностью воскликнул француз. — У меня профессиональная память: я — парикмахер. Он был в непромокаемом пальто защитного цвета. На голову ниже своего спутника и плотнее его. Пышные усы, знаете ли». — «А не могли бы вы, месье, показать мне обоих на этих карточках!» — Марш разложил перед Пика с десяток фотографий. Тот растерялся. — Благодарю вас за помощь следствию, месье Пика, — сказал, сдерживая гнев, Рош. — Можете быть свободным...»

Экспертиза карандашной записки позволила прочитать отдельные слова: «это Миллер... Жасмэн... Штроман... Вернер...» Свидание устроено Скоблиным... Нет! Это просто новая попытка сбить с толку следствие, запутать его. Сторонники освобождения Плевицкой активно распространяют всевозможные слухи, подхватываемые газетами. В «Журьиаль» опубликовано бездоказательное сообщение о том, что Миллера похитил генерал Кусонский. Записка начальника РОВСа была явно подделана, конверт, в котором она была вручена Кусонскому, таинственно пропал или... специально утаен. Никто, кроме Кусонского, записку не брал. Он же заставил и Скоблина выйти из отеля «Паке» раньше других, чтобы избавиться от него. Следует, пока не поздно, арестовать Кусонского и со всей тщательностью допросить его.

Первоначальная задача, как понимал теперь Рош, казавшаяся весьма простой, усложнялась, вовлекая в орбиту подозреваемых все новых и новых людей. Комиссия под руководством Ивана Егоровича Эрдели, в которую входили генералы Тихменев и Пешня, бывший прокурор московского окружного суда Тверской, присяжный поверенный Соколов и другие, трудились ежедневно. После нескольких бесед с Эрдели Рош пришел к выводу: от комиссий открытий ждать не приходится. Они выслушивали множество лиц и записывали их показания анонимно: каждый должен быть уверен, что его сообщения не явятся преждевременным обвинением, основанным лишь на его показаниях. В конце концов Эрдели признался следователю: получая огромное количество агентурных сводок и донесений о деятельности «Внутренней линии» он «совершенно потерял голову» от всей этой неурядицы и путаницы. «Я был просто поражен, — жаловался он. — Конспиративные беседы содержали не столько сведений о большевистских агентах и их сообществах, сколь подробные сплетни и злобные небылицы о внутренней жизни «Воинского союза». Я твердо заявил руководству: «Читать эту литературу и поощрять ее более не хочу. Работа комиссии в настоящий момент по моим данным не может считаться удовлетворительной».

После этого комиссия распалась или находилась накануне распада...

Как известили французские вечерние газеты, полицейские власти запретили отцу Дмитрию посещать Плевицкую в тюрьме. Вместо него назначение получил отец Лев Жилле — настоятель французского православного прихода и тюремный исповедальник для русских заключенных. Со ссылкой на него и успешно проводимое содействие, газеты состязались между собой в составлении небылиц, печатали фантастические сообщения о генерале Скоблине. Серьезно разрабатывалась версия о его бегстве на... аэроплане. И, возможно, в... Испанию. С 8 часов 23 сентября на всех пограничных постах и в морских портах было установлено строжайшее наблюдение, разосланы приметы, сведения о лицах, могущих войти в группу сопровождения генерала. В сопредельных странах также производился розыск, наводились справки... «Идиоты! — гневался Марш, в ярости разбрасывая по кабинету газеты. — Надо быть неизвестно кем, чтобы ежедневно сообщать преступнику где и как его ищут!..»