M J - Шёпот сумеречной феи

Зачем всё это? Почему все погибли, а они остались мучаться? Может, скоро они почувствуют, что больны если не лучевой болезнью, то чем-то не менее ужасным - мёртвый город превратится в скопище заразы. Или ещё раньше их убьет голод, если не найдётся никакой пищи. За что это им? Если бы в случившемся был хоть малейший смысл... Если бы они поняли свою цель и что-то могли сделать...

Для чего думать о том, как существовать дальше? Да и беспокоиться о собственном здоровье, о пище тоже незачем. Вместо целей и смыслов осталась одна пустота, неживая пепельная пустота.

Честное слово, проще было бы всё это прекратить. Вот ты был - и вот тебя нет уже. Исчез, как горсть пыли, которую сдули с ладони. Но проклятый инстинкт самосохранения и теперь делает этот шаг не таким-то простым... Ничего глупее и придумать нельзя.

Трое. Да, трое - это не один, но что они значат друг для друга, посторонние люди, которые даже именами друг друга не поинтересовались? Даже и не рассмотрели друг друга толком. Так, скользили взглядами по лицам, перебрасываясь словами, не больше того. Случайные попутчики на дороге к небытию.

- Ч-чёрт, какой же всё это идиотизм!.. - не выдержал, вскочил на ноги второй человек. - Проклятый бессмысленный идиотизм!

В сердцах взмахнув руками, он нечаянно задел по плечу сидевшего рядом первого.

- Эй! - вскинулся тот. - Грабли свои придержи. Без тебя тошно!

- Да я не нарочно, - попытался оправдаться второй.

- Не нарочно он! - передразнил первый. - Придурок ты, вот и всё.

- Чего?..

- А того.

Первый человек поднялся на ноги и впервые пристально посмотрел в лицо своему спутнику. И лицо это, перемазанное кровью из порезов и копотью, ему не понравилось. Не понравились беспокойно бегающие и какие-то тусклые глаза...

Он не знал, что его собственное лицо сейчас почти такое же грязное, и взгляд не более ясный. И узнать это ему было не суждено.

"Вот ведь мерзкий тип", - мелькнула у первого мысль. В душе его шевельнулось что-то - не тупое отчаяние, не истерическое веселье. Что-то более сильное, более... настоящее. Более связанное с жизнью. Образовавшаяся было пустота начала заполняться. Заполняться злостью. В глазах первого человека зажегся недобрый огонек.

Смысл. Он увидел вдруг смысл. Если не всего произошедшего, то - вот этого настоящего момента. Смысл - отвращение к грязнолицему типу, который воображает, что много знает про бомбы и метеориты.

Может, все еще и обошлось бы. Но второй, заметив, как черты первого человека исказились агрессивной гримасой, не замедлил отреагировать:

- Сам ты полоумный, ржёшь, как псих! Ну, чего уставился?

Этого оказалось достаточно, чтобы тлеющие угли ненависти вспыхнули ярким костром.

Смысл. Цель. Рядом - враг.

И двое одинаково изможденных, ослабевших людей, собрав остатки воли, с остервенением бросились друг на друга. Никто не ударил первым, они сделали это одновременно.

Третий постоял немного, глядя на них. Мысли разнять дерущихся у него не возникло. Пламя чужой вражды перекинулось и на него. Как будто это даже прибавило ему энергии.

И он тоже увидел смысл.

Мгновение спустя все трое, сплетясь в ощерившийся клубок, катались по покрытой слоем пыли и пепла земле. Задыхались, били кулаками и грызли зубами, всем сердцем желая причинить врагу побольше боли.

Апокалипсис, а может быть армагеддон или конец света исправлял свою ошибку.

Канатные плясуньи

- Цирк-цирк, помешались, что ли, все на этом цирке? Чего всем до него дела-то?

В таком духе княгиня Софья Михайловна Зорницкая ворчала уже полчаса, не меньше. Почти всё время, пока сидела на террасе за чаем вместе с семейством и небольшой собравшейся у них в доме компанией. Ворчала скорее по привычке, чем всерьёз - такая охота возникала у неё нередко. Всё равно, по какой причине: из-за плохой погоды, из-за дурного по её мнению поведения прислуги или почему ещё.

На сей раз виноват оказался передвижной цирк, явившийся в городок N*** на юге Франции, куда княгиня тремя неделями раньше приехала со своей взрослой дочерью, сыном-подростком и двоюродной племянницей, которая годами была едва ли не старше неё самой и считалась кем-то вроде компаньонки. Кроме них на террасе расположились граф Лацкий с супругой, Пётр Николаевич Нерящев, бывший государственный деятель, теперь одряхлевший до того, что поговаривали, будто из ума выживать начал, и Заряжнев, молодой офицер знатного рода. Софья Михайловна за недолгое время знакомства уже успела оценить его как перспективную партию для дочери Натали.