Наталья Арбузова - Город с названьем Ковров-Самолетов

Какие вышли кадры! это вам небось не компьютерная анимация – памятнички выглядели живее всех живых. Московский просмотр пленки был назначен на послезавтра, Дуня заранее обзвонила крупных продюсеров. Самое занятное – отыскался старенький скульптор, некогда орудовавший в Ковровском районе. Его привезли, и он узнал своих детищ. Результаты просмотра для счастливого триумвирата были ошеломляющими: Евдокия Коробова получила заказ на сценарий, Семен Заховалер на его реализацию. Участие Никиты Скоробогатова само собой подразумевалось: качество съемки в данных из ряда вон выходящих условиях было признано сверхпрофессиональным. Так что вперед.

Грейтесь, братцы, грейтесь… саженый лесок так и так прореживать надо. А ты, Иван, в проруби еще раз искупаться не хошь? не понравилось? гы-гы! Ползимы пережили… медведь в берлоге поворотился. Весной обвалим землянку к такой-то матери… печку припрячем… не век же тут куковать.

Сбор за крышу с кочнёвского водочного заводика теперь неукоснительно отдавался Федору Стратилатову – по первое число. Ведал этим Иван, потихоньку становившийся приказчиком. Марь Петровна Ужиха свою долю получала из Федоровых рук, а кто еще получал – про то молчок. Иван только что отдал кесарю кесарево в той же привычной столовой. Вышел на улицу – заиграл мобильник. Скажи своему гребаному хозяину: теперь будете платить за использование бренда… ежемесячно, первого числа. И назвал сумму. Сегодня придем к тебе… если не возьмем своего, разнесем все к чертям собачьим. Иван кинулся обратно в столовую. Прознали… видели этикетку на подделке… запеленговали… наехали. Федор Стратилатов докушал солянку, вытер пшеничные усы, поцеловал в губы сидящую рядом Настасью и лишь потом ответил: «Понял… разберусь… езжай на завод. Олегу я позвоню, а им вот». И показал в пространство красивый емкий кукиш. Иван сел рядом с водителем в кабину заводского грузовичка под синим тентом. Хорошо еще, что шофер с ходу включил музыку и не слыхал, как выбивали дробь Ивановы зубы – всю недолгую дорогу. А кругом было так хорошо, словно кто дразнился: хочешь еще пожить, Иван? Крест кочнёвского храма купался в февральской лазури. Прорубь, несколько раз подновлявшаяся досужими бомжами, сейчас затянулась ровным ледком, и ребятишки с разбегу проезжались по нему, выставив вперед ногу. Жадно ловя взором образ этого света, Иван старался удержать его в памяти, даже нарочно зажмурился. Открыл глаза уже возле склада – Федор Стратилатов на зверском мотоцикле стоял как вкопанный у порога. Вот тебе и не спешил, вот тебе и целовался. Когда обогнал, по какому проселку объехал? Ваня, давай грузовик, сгоняю за своими… заводские пусть здесь остаются… поди распорядись. Иван поплелся. Вот так вот… объявленная война… иду на вы. Отпер, распахнул дверь склада и обернулся на звук прыжка. Из крытого кузова выскочили двое чужих с автоматами – скосили очередью только что спешившегося Федора. Иван бросился наземь – перешагнув через него, чужие ринулись на склад. Но почему-то пулей вылетели оттуда, оседлали Федоров мотоцикл, тот аж встал на дыбы, и пропали в снежной дали. Иван поднялся и вместе с шофером, теперь только вышедшим из кабины, внес Федора в помещенье.

В скорую звонить Олег не разрешил, приехал сам с хирургом. Тот без наркоза вынимал пулю за пулей. Федор, живучий, точно Гришка Распутин, комментировал ситуацию: «Да они и дороги к нам не знали… взяли на пушку… вблизи столовой дежурили… залезли в кузов, когда Иван после их звонка побежал ко мне… вы их сами привезли… только вот почему они драпанули? С тебя, Олег, причитается… на поправку и за мотоцикл». Никто не обращал вниманья на серебристые образины, заглядывающие со склада в каморку, где шла операция. Убедившись, что Федор держится молодцом, солдатики ушли – не с пустыми руками – через подземный тайный этаж склада. Там уж была пробита бетонная стена и прорыт хитроумный ход на зады, в бурьян.

В землянке было жарко, снег кругом обтаял, затекла вода. А что, Федя, хороший у тебя тезка… я бы с ним в разведку пошел… ну, за авиацию! а у тебя, Олег, тезка буржуй недорезанный… пальнуть в него, что ли, из танкового орудия? чего ствол по земле зря стелится… пей евойную водку, не жалей… за победу, ребята!

Федора отвезли на излеченье к Настасье, согласно воле беспокойного. Новый мотоцикл, лучше прежнего, вкатили в ейный сарай. А что Федор на ноги встанет и сядет на него, было предопределено. Его так просто на нет не сведешь, слишком высок начальный потенциал. Удостоиться похвалы серебристых приравнивается к боевому ордену. Федор страдал от ран, Иван же распинался по случаю двадцать третьего февраля у подножья памятников неизвестным солдатам – уж кого застал в тот день на месте. Их было немного – тех, чье чувство долга пересилило желанье выпить.