Наталья Арбузова - Город с названьем Ковров-Самолетов

Еще не видано такого новоселья – жечь бы да жечь, праздновать да праздновать. Вдруг пошло не по сценарию, но хорошо пошло, удачно. Гнида стукнул по фирменному столу: «Гнида эта Лидия! даешь развод!» Зуб у него был на дамочку, собиравшую дань с его постояльцев. Гнида на воле как-то неприметно вырос в авторитеты, и четверо слушали, глядя ему в рот. Наконец прорезался хозяин дома – Антип: «Гони ее в шею, Петруша, с Морской. А ты, Игорек, завтра же… какой у нас завтра день? понедельник? завтра же подай на развод. Станет у меня полы мыть, задравши подол… лба перекрестить будет некогда». Тотчас стащили у Прохорова лист хорошей бумаги формата А4. Написали: «КЛЯТВА. Игорю с Лидией развестись и никому из нас на ней не жениться». Подписались впятером. Отныне Лидию ожидало незавидное будущее. Правда, наутро муж ее вновь проснулся менелаем и вчерашнего не помнил, но Антип молча ткнул в его подпись. Будто нечаянно подвалил Иосиф Каминский со всем необходимым для ведения дела, в том числе и деньгами. Положил в дипломат также и клятву пятерых. Посадил Менелая к себе в машину: назвался груздем – полезай в кузов. Груздя ждали грустные хлопоты.

Все, за что ни брался старший Каминский, получалось шутя. У его клиентов бывали неудачные браки, но не было неудачных разводов. Дело катилось к свадьбе, как под горку. В начале осени Антип по собственной инициативе пошел сватом к Питеру на Морскую. Бояре, а мы к вам пришли… у вас товар – у нас купец. Осень опять стояла подарочная, для Киприды, а может и для Лидии. Конечно, Лидия изрядная стерва, но раз жениху это по фигу, то остальным и подавно. Я давно искал такую, и не больше, и не меньше. Уж очень ярки были парки, даже слишком. Лучи как мечи проламывались сквозь ветви. Стоял ноябрь уж у двора – светит, да не греет – третий ноябрь в нашем призрачном повествованье. Еще горели клены, как волосы Киприды, а свадьба зашумела. Сама Киприда на нее не явилась, не удостоила. Явилась та, другая, в собольей душегрейке. Но сидела неулыбой, чуть пригубила вина. Слишком много всего требовалось забыть.

Ну конечно, это для Лидии – синева ноябрьского дня. Ведь она сегодня княгиня, многая лета пелися ей. Киприды за столом не было, Елена Прекрасная головы не подымала, а Лидия, казалось, просветилась торжеством. И не сводил с нее глаз снова сдвинувшийся Егор Парыгин. Считал про себя, во сколько крат его бешеные деньги превосходят работающий капитал Прохорова. Насчитал такой коэффициент, что добра не сулил. Иосиф Каминский ерзал на стуле. Кабы было и всей беды. Вернувшись на Морскую, увидал пугающую маску горгоны на лице Зои Киприди и змей замес-то волос. Киприда с Егором Парыгиным хромали на одну ногу. Таки вспомнила летние дни во внутреннем дворике павловского особняка, тонкогубую улыбку Лидии. Каминский приступал к своей царице с осторожкой: «Не пора ли, друг мой, заказать билеты на Кипр?» Не внемлет… не преклонит слуха. С северо-запада шквал налетел и снял урожай листвы.

Прохоров теперь жил на Васильевском. Антип Иваныч Домовитый, сам себя произведя во дворецкие, подавал тем не менее ему тапочки. С любовью что-то не клеилось, туго прощалось, мало верилось. Тещу Прохоров не приваживал, помня ее в двусмысленной роли. Немного веселей стало, когда Киприда отпустила Мадину на Васильевский кухарить – не без умысла. Кухарочка моталась туда-сюда, не вызывая подозрений Прохорова. Сновала как иголка, сшивая нынешнюю жизнь Лидии с прошлой. Киприда затаилась подобно камышовой кошке. Ждала, чтоб волна неуправляемой тоски накрыла Лидию с головой, и дождалась.

Там, на Кипре, зимы не бывает. Пятизвездочный отель приносил доходы, и Антон Балдин отправился в Париж наладить связи с турбизнесом. Жена его прокатилась по хорошему шоссе навестить стража двух вилл Одиссея. Языческие божества, всюду плотно населяющие округу, враги венчаний и обетов, с того дня покровительствовали их встречам в павильоне близ грота Венеры. Наследник балдинского капитала будет кудряв и беспечен – ох, промотает! Немного тише в священной роще, немного короче день. На постамент теперь встала другая мраморная Афродита, в позе немного иной. И та, Венера Родосская, благополучно цела в теперешнем обиталище Зои Киприди. Вблизи его подо льдом мчит воды короткая своенравная река, воплощенное стремленье и прорыв к морю.

Лидия подъехала в такси к строгому зданью на Морской утром, часов в одиннадцать. Снежок мерцал под фонарем – фонарь еще горел. Сапожки оставляли узкие следы. Гнида встретил с парадного, а Фатима, взятая взамен отъехавшей Мадины, сняла с гостьи шубку. Сверху слышался гортанный смех Киприды, и Лидия поднялась по лестнице навстречу этому смеху.