Наталья Арбузова - Город с названьем Ковров-Самолетов

Уже закаркали перед рассветом вороны и застучали бутылки, выбираемые из мусорного бачка. Вся жизнь проснулась, и день настал. И мысли Нестреляева при свете его были уже не столь мрачны, как раньше. Право же, Сильфида не из тех, кого пугает потустороннее. Надо открыться ей, она поверит. Повторить день за днем все их разговоры наедине за эти почти четыре месяца. Только не навязывать своей старости. Договориться о встрече в ином мире. Нестреляев не верил, что для этого надо обвенчаться. Нет, нет, он ее и так узнает. Где? В этом-то дантовском вихре, стремящем живших во все времена от Адама и Евы? О рае Нестреляев почему-то не подумал. Вновь тайна смерти сплелась с тайною любви.

Главное сейчас – поговорить с ней. Вдвоем они что-нибудь придумают. Умереть вместе? Нет, нет, пусть она живет. Утро не то что брезжило в окно, а вовсю сияло – о, не сияй! Не ждать, пока увидит ее, позвонить сейчас – вдруг она узнает голос, не видя лица. Подошла сестра. Переспросила: «Сильфиду?» – «Ирину», – поправился Нестреляев. «А, это вы – ее новый начальник? Она ушла на работу вовремя, должна уж там быть». Да, она уж там была. Взяла трубку рабочего телефона и тоже удивилась приветливо и печально, кто такие Сильфида с Нестреляевым. Апеллировать к недавнему прошлому было бесполезно, оно стерлось. Лишь новая грусть появилась в интонациях Сильфиды. Что-то в ее подсознании знало об утрате. Но чужому старику Нестреляеву нечего было сказать этой Ирине.

Тут умный мой герой безо всякого дьявольского интернета, своим вещим разумом сообразил, что это еще цветочки. Через пару часов он может не обнаружить не только себя в памяти Сильфиды, но и самой Сильфиды в природе. С этими силами не шутят. Он так бежал на Чистые Пруды, что едва выдержало сердце. Но возле пруда остановился. Что-то не так. Где лебедь? Прицепился к своему ровеснику-алкашу. Ишь, чего захотел! Подайте ему лебедя. Его уж много лет как съели. Час от часу не легче. Через несколько минут Нестреляев уж звонил во все звонки знакомой двери.

Вышло много народу, но всё не те. Стал спрашивать вдову Ирину Алексеевну с дочерьми Ириной и Татьяной. Никто этих имен не знал. В их двух смежных комнатах жили совсем другие люди, и весьма давно. Нестреляев ринулся в ЖЭК, прорвался в не приемные часы в паспортный стол. Оросил открывшееся окошко паспортистки горючими слезьми. Та решила, что он идет из длительного заключенья и ищет мать с сестрами. Подняла старые домовые книги из хранилища. Ответила с сожаленьем, что в 1971 году пожилая женщина и две ее дочери такого-то возраста по этому адресу не проживали, а жила семья совсем другого состава. Посадила Нестреляева на стул, подала стакан воды. Посоветовала ни в чем не доверять памяти, даже в именах. А то вроде мать Ирина, а старшая дочь Сильфида, не то обе они Ирины? Пусть поищет старых документов или хотя бы писем. Господи, даже не родные? Неужто он через тридцать лет ищет невесту? Паспортистка даже спросить боялась. При всем ее горячем участии Нестреляев ушел подчистую ограбленный. Прошлого просто не было. Над ним жестоко насмеялись боги. Видно, он слишком настойчиво просил того, чего просить не должно. Но если боги обманщики – не стоит жить на свете. Так вскричал Мизгирь, убегая топиться.

Топиться в Чистых прудах Нестреляеву было неловко. Он просидел долго на скамье при дневном свете в окруженье вежливых молодых матерей с колясками. Затем еще сидел в сумерках с компанией пожилых алкоголиков обоего пола. Сидел еще в темноте один, разговаривая с тенями прошлого, давнего или недавнего – он теперь и сам не знал. Потом пошел к метро. Вышел как путный на Соколе, перекрестился привычной рукой на церковь и раздумал топиться. Сел в троллейбус, зазевался и опять уехал дальше, чем нужно. Вернулся, пройдя пешком один квартал. Вот и он, Агасфер, неподвижно стоит, как аллегория судьбы, на углу улицы Народного Ополченья, и фонарь качается над ним от ночного ветра. Нестреляев хмуро протянул руки. Но у Агасфера, похоже, больше наручников не было. Нестреляев их разорвал, аки раб свои цепи. Да и сковывать его уже не имело смысла. Он сам пришел сдаваться могущественным властям. Бегать от рока стало бессмысленно – ему больше нечего было терять.

Более того, Нестреляев сам крепко ухватил Агасфера за выцветший рукав – небось, теперь не уйдешь без ответа, собака. Вдали блеснула дежурная молния. Ударило где-то совсем рядом. Чертовски наэлектризованный был этот мерзавец Агасфер. «Ну что ж, теперь можно поговорить о бессмертии», – сказал он Нестреляеву безо всякой издевки. «Всегда готов», – отвечал упрямый Нестреляев. Они как раз были возле бывшего Дома пионеров.