Роза Ликсом - Купе № 6

Подсевшие в Омске новые пассажиры стояли в коридоре. Среди них был офицер. Военный мундир сидел идеально, ботинки блестели, как и немного воспаленное лицо. Он стоял прямо и время от времени солидно покашливал. Мужчина смотрел на него через открытую дверь купе.

— Во времена Ленина в Советском Союзе не было офицеров, были только командиры и личный состав. Разницу между ними можно было увидеть только с очень близкого расстояния, по знакам отличия на воротнике. То время давно ушло, теперь лейтенанты и капитаны сидят за одним столом, а майоры и полковники за другим. У этого шута воровская морда. Скорее всего, педераст, впившийся в спину советской власти.

Уши офицера покраснели, он сделал несколько резких шагов в сторону мужчины, схватил его за нос и сжал так сильно, что мужчина повалился на полку.

— На следующей станции хулиганов снимут с поезда, — сказал офицер. — Будь вы помоложе, я отправил бы вас на воспитание куда подальше.

Стремительность офицера повергла мужчину в недоумение.

— Да я же не... — начал он оправдываться, вскочил и замахнулся на офицера, но тот успел увернуться, и кулак угодил в дверную раму.

Мужчина злобно сплюнул через левое плечо в коридор и зашипел. Офицер посмотрел на него, глубоко вздохнул и вышел. Раиса выбежала в коридор с топором в руках.

— Свинья! Здесь запрещено плеваться по углам! Не посмотрю, что герой-сталелитейщик, наваляю по первое число.

Раиса так размахивала топором, что девушка пригнулась. Вскоре проводница ушла. Мужчина с облегчением посмотрел ей вслед.

Коридор опустел. Девушка некоторое время постояла одна, затем прошла в купе. Мужчина, по-прежнему в ярости, сидел на краю полки.

Девушка не смела пошевелиться. Постепенно мужчина успокоился. Он спрятал подбородок в широкой ладони и вздохнул.

— Терпеть не могу таких героев. Вырядятся как проститутки. Именно из-за таких типов мы все еще не победили афганцев. Эти гомосеки — щеголи, похуже чем афганские бойцы. Я видел в новостях, как мусульмане там, в пустыне, носятся со своими автоматами. Берегут их как младенцев. А что делают наши офицеры? Знай себе вертят жопами. Если бы наши воевали как следует, мы бы давно перебили всех этих ублюдков. Но нет, они только долбят друг друга в жопы. Когда я служил в армии, гомосекам вставляли шест в задницу. Нормальный боец знает, что делать с оружием. Им убивают врагов. И не в лоб, а в живот.

У девушки в голове стучала только одна мысль: она ненавидела этого человека.

Они ехали мимо убогих домов, почти проглоченных садами, деревень, захваченных лесом, городов, облизанных таежным лишайником. Поезд спешил на восток, темно-коричневые тучи покрыли весь небосклон, но неожиданно на юге вдруг образовалась прореха, в которой мелькнуло ясное, синее, весеннее небо. Поезд спешил на восток, и все ждали наступления утра. Девушка представила, как едет в жарком вагоне через страшную Сибирь, а в это самое время, возможно, этот поезд видит тот, кто очень скучает по Москве, кто хотел бы оказаться в этом поезде, кто сбежал из лагеря без оружия, без еды, с отсыревшими спичками в кармане, кто спешит через лес на украденных у охранника лыжах с ржавой финкой в кармане — готовый убить, готовый умереть и замерзнуть, готовый броситься навстречу жизни.

Всю тихую, темную, хмурую ночь девушка ждала Новосибирска. Она ждала защиты миллионного города, возможности остаться одной хотя бы на несколько часов. Сухой, дерзкий сибирский мороз обжег лицо и перехватил дыхание. Прядь волос, выбившаяся из-под шапки, тут же покрылась инеем, ресницы слипались, губы примерзали друг к другу. Она слушала, как на перроне скрипит и повизгивает снег под ногами, как кряхтят рельсы от морозных объятий. Она смотрела на нежный свет трескучих фонарей. Замерзнув, девушка вернулась в коридор, где встретила Раису.

— Наш дорогой краснозвездный тепловоз совсем выдохся. Если не дать ему сначала спокойно остыть, а потом немного отдохнуть, он умрет по дороге. Думаю, никто этого не хочет. Дадим ему время отдышаться, несколько дней отдыха.

Девушка решила отправиться в город и снять комнату в гостинице. Она смогла бы принять душ и побыть в тишине.

Когда она собирала в купе свою сумку, мужчина схватил ее наушники и не отдавал.

— Ты не можешь уйти одна. Я тебя не пущу. Новосибирск проглотит тебя. Пойдем вместе. Я обо всем позабочусь.

Спустя пару часов мужчина и девушка неспешно шагали в сторону застывшего на морозе, окрашенного утренним заревом в шафраново-желтый цвет города-миллионника. Девушка чувствовала под ногами безопасную твердь улицы. Вдоль тротуара стояли огромные, выше мужчины, сугробы, сквозь которые жители протоптали тропинки. Мужчина и девушка шли напряженно, время от времени переводя дух, мимо погребенных под сугробами незастроенных участков и городских огородов, мимо школы, мимо заваленных снегом заборов и окутанной облаком белого морозного инея коренастой женщины. Снега было временами так много, что сугробы доставали до самых фонарей.