Жорж Сименон - Вдова Кудер

Вот уже полвека любители классического детектива в России зачитываются Сименоном. Кто не знает мудрого комиссара Мегрэ с вечной трубкой в зубах…

Но этого Сименона вы не знаете.

Вот и Тати, вдова Кудер, нанявшая в работники пригожего, но странноватого парня, не знала, чем закончится их жизнь под одной крышей… Зато он, похоже, все предвидел с самого начала. Героев этой книги блистательно сыграли в одноименном фильме Симона Синьоре и Ален Делон.

Он шел и шел по пустынному шоссе, на которое через каждый десяток метров падали косые тени от стволов росших на обочине деревьев. Широкими неторопливыми шагами переходил он от одной тени к другой. Было около полудня, солнце приближалось к зениту, и перед ним скользила забавная коротенькая тень.

Дорога поднималась к вершине холма, а там как будто внезапно обрывалась. Слева в лесу слышались удары топора. Справа в полях, раскинувшихся на схожих с женской грудью холмах, виднелась белая лошадь, тянувшая бочку на колесах; там же, далеко в поле, угадывалось пугало или, возможно, человеческая фигура.

В это же время из Сент-Антуана, где был базарный день, выезжал красный автобус, он долго пробирался по городу, разгоняя людей звуками клаксона; наконец проехал нескончаемый ряд белых домиков и покатил по шоссе, обсаженному с обеих сторон вязами. По пути автобус подобрал крестьянку, в ожидании укрывшуюся зонтиком от солнца. Свободных мест в салоне уже не было. Крестьянка не решилась поставить корзины на пол и с трудом удерживала равновесие между двумя сиденьями, стоя с осовелыми глазами.

— Это мне Жанина-консьержка рассказала, она сидела рядом, в своей клетушке, сказала, что ей противно стало. Это ей-то, Жанине!

Шофер в форменной фуражке, со сбившимся на сторону сиреневым галстуком, сохранял безразличие, неотрывно глядя на дорогу, полосатую от падавших на нее теней. Над его головой висела табличка «Курить воспрещается», но к губе прилипла погасшая сигарета.

— Да уж… — понимающе проронил он.

Полненькая девушка, которая за четверть часа до отправления автобуса расположилась рядом с шофером, продолжала хихикать и нашептывать ему в ухо:

— Там был Леон, ученик парикмахера. Была Лолотта. Еще какой-то парень из Монлюсона, с авиазавода. Была Роза.

— Какая Роза?

— Да вы ее знаете. Она тут каждый день на велосипеде проезжает. Дочка мясника из Тийи. Такая толстуха с малиновыми щеками и выпученными глазами. У нее всегда слишком короткие юбки. Она ездит в Сент-Аман, учится там на машинистку и стенографистку. Противная девка!

В корзинах шевелились куры и утки. Десятка четыре, если не больше, женщин, одетых в черное, напряженно молчали, глядя перед собой, и только их головы покачивались из стороны в сторону при сотрясении автобуса, а при торможении они все, как по команде, одновременно подавались вперед.

До того человека, что бездумно шел по дороге куда глаза глядят, оставалось десять, девять, восемь километров. У него не было с собой ни сумки, ни свертка, ни даже палки, срезанной на краю дороги. Руки болтались в такт шагам.

— Леон начал приставать к Лолотте, и она так хохотала, что люди в кино даже зашикали на них…

Большой красный автобус постепенно приближался. Его обогнала серая легковушка. В ней сидели явно не местные жители, ехавшие издалека и далеко. На полном ходу машина начала взбираться на холм. Шедший впереди мужчина, услышав шум мотора, не замедлил шагов и, чуть обернувшись, неуверенно поднял руку.

Машина не остановилась. Сидевшая рядом с водителем женщина спросила:

— Что он хотел?

Обернувшись, она увидела высокую мужскую фигуру, продолжавшую идти от одной тени к другой, и тут же машина нырнула на другую сторону холма.

Следом шел автобус, натужно урча и сотрясаясь при переключении передач. Вдова Кудер, сидевшая позади шофера, с беспокойством поглядывала наверх — там, на крыше, грохотали коробки и ящики крестьянок.

Шедший по дороге мужчина снова поднял руку. Автобус остановился около него, и, не слезая с сиденья, шофер привычным движением открыл дверь.

— Куда?

Мужчина огляделся и растерянно произнес:

— Все равно. А вы куда едете?

— В Монлюсон.

— Годится.

— До Монлюсона? Восемь франков.