Павел Астахов - Мэр

– Господин градоначальник?!!

Тот привстал, а Павлов, явно не веря глазам, сделал оборот вокруг себя, – и прокурорша отшатнулась, а конвойный милиционер, все это время дремавший позади задержанного, подскочил на стуле и напряженно уставился на адвоката.

– Признавайтесь честно, – с любопытством оглядел кабинет Павлов, – где скрытые камеры? А главное, где прячется неутомимый Валдис Пельш со своими вездесущими «Розыгрышами»? Ведь это розыгрыш, правда?

Павлов повернулся к женщине в мундире, но та лишь выпрямилась и покачала головой:

– Господин Павлов, никакого розыгрыша здесь нет, как нет и никаких скрытых камер. Оставьте ваши телевизионные фокусы! У себя в программе можете дурачиться, здесь идет следственное действие. Будьте любезны привести себя в порядок и выполнять ваш адвокатский долг.

Прокурорша произнесла слово «адвокатский» с таким напором, что сразу стало ясно: она в состоянии отделить службу от остальной жизни, а Павлова-телеведущего от Павлова-адвоката.

– О-о-о, как все серьезно.

Павлов быстро еще раз осмотрел кабинет, стол, охранника, пробежал глазами по перевернутой к следователю папке с надписью «ДЕЛО» и лишь затем подошел к Лущенко.

– Игорь Петрович, здравствуйте. Не могу сказать «добрый вечер», сами понимаете почему.

Привставший, не отводящий от адвоката взгляда Лущенко напряженно молчал.

– Меня пригласили принять участие в следственном действии, которое проводит следователь прокуратуры Анна Ивановна Козлова, – Павлов кивнул в сторону что-то быстро записывающей прокурорши. – Собственно, она меня и пригласила. Если вы не возражаете, то я буду осуществлять вашу защиту. – Артем помолчал секунду и протянул руку для рукопожатия. – Ну, что?

Лущенко тяжело вздохнул, опустил голову, покачал ею из стороны в сторону и… ответил на рукопожатие:

– Спасибо, Павлов!

Чирков узнал о состоявшемся задержании Лущенко одним из первых, и, конечно же, он понимал, что происходит. Джунгаров, Сериканов, Егорина, наконец, – все они, верные члены огромной, через всю страну Вертикали, прямо сейчас выражали свою любовь и преданность Ей. Они были винтиками, но очень важными! Без них механизм не сработает. Игорь Лущенко при всем своем уме не понял главного: что именно он натворил, едва запретил торжественное, парадное, безусловно, патриотическое шествие «Своих». Он совершенно не понял, в какое положение он поставил и себя, и все свое окружение. Он вообще не понял смысла событий, хотя смысл этот был весьма прозрачен. Однако в том, чтобы посадить мэра, Станислав Георгиевич заинтересован не был. Проучить – да! Но сажать? Такая задача не стояла. Нужно было разобраться в этой «местечковой» истории, не показывая ушей. Чирков заглянул в жерло глядящей в его окна Царь-пушки.

Татьяна соединила, и Чирков поднял трубку. Это был умненький, очень чуткий к переменам журналист Соколов. И, конечно же, он жаждал испить или хотя бы просто пролить мэрской крови. Чирков улыбнулся.

– Всеволод, дорогой, – мягко произнес он, – ты же знаешь мое отношение к этой семье. Я многим им обязан.

И, конечно же, Соколов «прочел меж строк» ровно столько, сколько надо.

– Понял вас прекрасно, Станислав Георгиевич! – осторожно откашлялся в сторону от телефонной трубки журналист. – Так я продолжу аккуратно открывать глаза нашим избирателям на ситуацию? До выборов всего год, и горожанам стоит приглядеться к кандидатам.

Чирков снова глянул на Царь-пушку.

– Я не только не могу тебе советовать в этом вопросе, но и отговаривать не имею права. Слишком серьезным может оказаться вопрос нахождения баланса между правом избирать и правом быть избранным.

Чирков сделал паузу, но Соколов ждал, что ему скажет собеседник.

– Я до сих пор не уверен в том, что большинство наших избранников оправдывают наш выбор.

– Спасибо, – от души поблагодарил Соколов. – Вот этим я и займусь в ближайшее время.

– Не смею мешать журналисту за работой, – ласково произнес Чирков.

Ему еще предстояло просмотреть корреспонденцию.

Сразу понявший, что никакого уик-энда не будет, Павлов повернулся к прокурору:

– Анна Ивановна, разрешите нам пообщаться наедине?

– Не могу препятствовать, – невесело развела она руками.

Было видно, что существование права на приватную беседу с адвокатом очень ее расстраивает, и единственным, чем такое «ненужное» для прокуратуры общение могло быть ограничено, было время…