Павел Астахов - Мэр

– А… вы про тот раз? – дошло до Павлова.

Лущенко побагровел:

– Так вы там были неоднократно?!

– Так, спокойно, Игорь Петрович, – выставил ладони вперед Артем, – откуда вам это слили? Кто? Джунгаров? Брагин?

– Да какая разница кто? – с болью произнес мэр. – Вы! Вы мне в душу! Вы…

– Ничего не было, – мотнул головой Артем, – вы слышите?! Ничего!

Лущенко яростно всхлипнул:

– И света не включали! Брагин мне все рассказал!

Артема как ударили.

– Брагин?!! – поднялся он из-за стола. – Вы что, Игорь Петрович, Брагину поверили?! Вы в своем уме?!

– А что вы на меня орете?! – тоже начал подниматься Лущенко. – Да, вы мне всю жизнь сломали!!! Предатель! Телезвезда, блин!

Артем шумно выдохнул и, показывая пример, сел, сложив руки на столе.

– Ну-ка, давайте с самого начала.

Алена успокоилась быстро; такой она была всегда: если расстраивалась, то ненадолго, до первой здравой мысли. Теперь она понимала директрису куда как лучше и уже сама стала опасаться дать Леночке надежду и… на годы исчезнуть в каком-нибудь Красноканинске. Но и оставлять Леночку там, вечно одну, было невыносимо.

«Господи, – подняла она глаза к небу, – ну, помоги ты мне вытащить хотя бы Игоря!» Если бы Игорь вышел, ему бы Леночку доверили…

Свирин подошел к ее роскошной машине, открыл перед ней дверцу, и в следующий миг в салоне что-то пыхнуло, а еще через мгновение перед ней взошло солнце. Оно росло в размерах буквально на глазах, и Алена с оторопью увидела, как бросившихся прикрывать ее собой мужчин оторвало от земли.

И только потом пришел удар.

Артем услышал взрыв, как только вышел за проходную СИЗО, и чувство чего-то непоправимого захватило его целиком и сразу. А когда он добрался до места, там уже всем заправлял Брагин.

– Кто? – кивнул Артем в сторону развороченной, не узнаваемой машины.

– Сабурова, – нехотя ответил Брагин. – Насмерть.

Артем пошатнулся, кое-как отошел к дереву и прислонился к нему спиной.

Перед глазами стояла навсегда врезавшаяся в память картинка. Она сидит в плетеном кресле, поджав под себя ноги. Футболка, брючки-бриджи, загорелые холеные руки, плечи, ноги. Открытое классическое лицо. И легкий теплый, залетевший на веранду ветерок любовно гладит ей лицо и волосы.

Брагин проводил бледного адвоката внимательным взглядом и глянул на прикрытые черным упаковочным целлофаном тела.

В кармане заиграла «Мурка», и Брагин вытащил телефон. Это был Доронин.

– Да, товарищ генерал. Да, Сабурова. Насмерть. Да, все мы знали, товарищ генерал! Я сам, лично, смежникам все имена вместе с делом передал! Да-да, и заказчика именно я нашел, и даже исполнителя. Но вы же знаете этих фобосов…

Подъехала машина с экспертами, и Брагин, не прерывая разговора, пожал руку начальнику лаборатории и отошел в сторону.

– Заказ на Лущенко был. Эту машину фобосы и обыскали. А машинки-то одинаковые… как близнецы. Перепутал машину исполнитель. Вот так…

Доронин разразился гневной тирадой, и Брагин обиженно фыркнул:

– Откуда мне знать, почему он исполнил заказ только сейчас, да еще так «криво»?! Я Безрукого никогда не вел.

Доронин что-то пробурчал и отключил связь, и Брагин сунул телефон в карман и глянул на пеньками торчащие из под целлофана обгорелые ноги Свирина. Опытный службист ошибся один-единственный раз – когда, проверив машину Лущенко, не проверил еще и машину его жены.

Ну, а исполнителя, Безрукого, Брагин знал давно. Когда-то тот был специалистом по подрывному делу в Советской Армии, но ударил по пьяному делу собутыльника, да так, что бедняга отдал богу душу. Эту смерть вполне можно было списать на несчастный случай или хотя бы дать условный срок. Но покойник оказался особистом из полковой контрразведки, и его друзья заставили военную прокуратуру взять расследование под свой контроль. Затем был трибунал и срок – двадцать лет.

Срока Безрукий не досидел – освободили условно-досрочно в связи с травмой: фреза на лагерной лесопилке оттяпала руку. Ну, и нужен он был на воле: как-никак, а взрывником Безрукий был высшего класса, да и должен же кто-то выполнять роль наживки для таких недоумков, как Петр Владиленович. Брагин улыбнулся. За несколько лет на воле Безрукий сдал правосудию очень многих. Сдал бы и Козина – не успел.

Его убивали Гулько и Пятаков. Аккуратно отсекли лопатами позволяющие опознать труп голову и покалеченную руку, ну а четверть миллиона хрустящих козинских долларов, за исключением одной-единственной, видимо уже где-то пропитой Безруким, тысячи баксов, перекочевали к Брагину вместе с дублирующим пультом; пульт Брагин в качестве улики против «скрывшегося» Безрукого намеревался найти чуть позже – здесь же, неподалеку от места взрыва.