Наталья Сняданко - Агатангел, или Синдром стерильности

Многие советуют в таких ситуациях переехать в большой город, изменить жизненный ритм на более интенсивный и устроить личную жизнь. Такие советы можно прочитать в каждом журнале, но суть этой проблемы совсем не во внешней наполненности жизни. Повышенная интенсивность внешнего существования может принести забвение на некоторое время, но не решит проблему. Если у тебя, скажем, кто-то умер, не поможет просто напиться и попробовать не думать об утрате. На некоторое время алкоголь притупит боль, но это всего лишь иллюзия облегчения.

Такого не бывает в детстве, когда у тебя есть конкретная и очень важная цель: вырасти и все постичь. Наверное, такого не будет и в старости, когда поймешь, что все уже постиг, или что ничего постичь невозможно, или что стремление постичь что-нибудь не имеет смысла, так как каждый твой опыт одноразовый, и даже если ты знаешь, как надо было бы сделать лучше, шанса на повторный дубль все равно не получишь. Наверное, человеческая манера все упрощать очень правильная. И может быть, права жена моего отца, когда считает, что все мои проблемы — от личной неустроенности и от того, что быт не забирает у меня все свободное время и силы, в результате чего появляются «глупые мысли». Правы мои родители, считая, что стоит мне написать диссертацию — и у меня будет «настоящая» работа. А критерий этой «настоящести» состоит в том, чтобы «не стыдно было смотреть в глаза соседям», хотя соседям, кажется, абсолютно не до моей диссертации. Им своих проблем хватает.

Еще любимый моей прабабкой Шопенгауэр заметил, что счастье зависит от того, каким человек является, а не от того, каким он кажется. Довольно просто казаться счастливой, состоявшейся, успешной по мнению родителей и соседей — и старательно скрывать от всех и даже от себя самой то, что на самом деле никакого счастья не чувствуешь. Гораздо труднее достичь настоящего чувства гармонии и, наверное, совсем невозможно испытывать его постоянно. Остается только балансировать на тонкой грани между неудовлетворенностью собой и приятным осознанием, что именно эта неудовлетворенность и двигает тебя вперед, и стараться не задерживаться слишком долго ни в одном из этих состояний, которые действуют на твою психику, словно попеременные многодневные засуха и ливень. А известно, что слишком длительная засуха не менее вредна, чем слишком длительный ливень. Неизвестно только, не превратит ли тебя рано или поздно такой резко континентальный климат в высохший кустик полыни, и тогда придется согласиться с Теобальдом в том, что индивидуальное сопротивление общепринятому неминуемо заканчивается депрессией или синдромом стерильности.

— Можно с вами поговорить? — спросила я у пана Фиалко после очередного совещания.

— Разве что недолго, очень много работы.

— Я хотела поблагодарить, — решилась я после длинной паузы, во время которой пан Фиалко бросил на меня несколько вопросительно-нетерпеливых взглядов.

— За что?

— За записку.

— За какую записку?

— Мне сказали, что в записке, которую вам подбросили, было написано, что в 20:00 мы с мистером Арнольдом Хомосапиенсом должны встретиться возле замка.

— Кто вам такое сказал?

— Это не имеет значения.

— Это имеет значение, потому что в записке, которую мне подбросили, было написано то, что я сказал следователю. Я действительно должен был подъехать к замку, но опоздал. Не знаю, кто именно должен был меня там ждать, но о вас речь не шла. Вы уверены, что человеку, который вам такое рассказал, стоит доверять?

Как раз в этом я была уверена меньше всего. Значит, кто-то из них двоих решил вести со мной нечестную игру. Пан Фиалко или Михаил?

Первую кошку мне принесла Лиля.

Она страшно любит животных и не может пройти мимо котенка или щенка на улице, не покормив его. Бездомные животные со всех соседних с Лилиным домом улиц хорошо знают эту черту и устраивают посменное дежурство под подъездом, встречая Лилю радостным хором, который гарантирует ей безопасное возвращение домой даже в очень позднее время. Зайти или выйти из Лилиного подъезда без куска колбасы или хотя бы остатков бутерброда в кармане практически невозможно. Лиля предупреждает об этом всех, кто идет к ней впервые, а продавщица из соседнего магазина всегда держит про запас немного ливерной колбасы, которую продает по самой высокой в городе цене тем, кто забыл прихватить что-то съестное из дому и не может попасть в подъезд.