Уильям Тревор - Пасынки судьбы

— В присутствии Вилли, миссис Квинтон? Вы в этом уверены? Вы же сами сказали, если помните, что хотели бы поговорить об этом со мной наедине.

— Я передумала.

Теперь графин с виски и кувшин с водой стояли не на буфете, а на столе, рядом с бокалом матери.

Мистер Дерензи переминался с ноги на ногу и глотал слюну. Он объяснил, что приехал сюда по поручению Лэнигана и О’Брайена: как управляющий, он обязал регулярно отчитываться в делах.

— Так это был сержант Радкин? — осведомилась мать, и я тут же вспомнил мужчину в солдатской ферме, который закуривал, стоя на углу улицы. — Радкин? — повторила мать.

Управляющий тряхнул своей рыжей шевелюрой. В его глазах появилась тревога, задрожали губы, а в голосе послышались гневные нотки:

— Радкин разгуливал по Фермою, как будто ничего не произошло. Правда, женщина, за которой он ухаживал, отказалась иметь с ним дело.

— Какая женщина, мистер Дерензи? — Не выпуская бокала из рук, мать подалась вперед, облокотившись на заваленный бумагами стол.

— В Фермое он приударил за одной женщиной, вдовой Макбёрни, ее муж работал продавцом в велосипедном магазине.

— Этого я не знала.

— Макбёрни погиб на войне.

— По-моему, это к делу не относится.

— Разумеется, разумеется. Вы спросили про женщину, вот я и…

— А в Фермое знают, кто это сделал? Откуда знают?

— Конечно, знают, миссис Квинтон. Один из солдат, который той ночью был с Радкином, совершенно голову потерял. Он убежал из казармы, и его нашли только на второй день возле Митчелстаунских пещер. Всё говорил о Радкине и о канистрах с бензином. Эту историю он пережил очень тяжело. Правда, его даже пальцем не тронули, ведь все знали, что черно-пегие с ним сами расправятся, когда узнают, что он проговорился.

— А не кажется ли вам странным, что ни у кого не хватило смелости застрелить сержанта Радкина? Как вы думаете, мистер Дерензи?

— Радкин сбежал. Как только он понял, что с вдовой Макбёрни у него ничего не получится, он перевелся в Дандолк.

Теперь даже не верилось, что это был тот самый сержант Радкин, который дружески помахал отцу на улице, а в другой раз похвастался, что ему досталась овощная лавка в Ливерпуле. Подумать только, он мог бы, как это часто делал один фермер со слезящимися глазами в «Гранд отеле», даже пожать ему руку.

— И все-таки странно, — не унималась мать, — что никто не убил Радкина. — Она опять с отсутствующим видом откинулась на спинку стула, перестав слушать мистера Дерензи, который стал говорить, что сам слышал, будто черно-пегим собирались отомстить. Если бы сержант Радкин не сбежал, сказал мистер Дерензи, он бы получил по заслугам.

— Он сделал это, — прошептала мать, обращаясь скорее к самой себе, чем к нам, — потому что Дойла повесили на нашей земле. В этом все дело. А Коллинз тут ни при чем.

— Предстоит ремонт крыши, — сказал мистер Дерензи после минутного молчания. — На чердаке справа. На это, миссис Квинтон, уйдет никак не меньше пары дюжин шиферных плиток.

— Не понимаю, почему же его никто не убил? Никак не могу взять в толк. Сейчас-то он, наверное, вернулся в Ливерпуль, торгует себе овощами. И, по-моему, вы считаете, что это в порядке вещей, так ведь, мистер Дерензи?

— Миссис Квинтон…

— Неужели до нашего обидчика никому и дела нет? Что ж, может, так и должно быть…

— Помилуйте, как вы можете?

— Скажите, вы по-прежнему по воскресеньям бываете в Килни?

— Да, в общем-то, бываю.

— В таком случае, пожалуйста, объясните моим золовкам, что мы еще не можем принимать гостей.

— Просто они волнуются, что от вас нет писем, миссис Квинтон.

— Ничего не поделаешь. Передайте им, чтобы они мне не писали.

Мать встала, пожала мистеру Дерензи руку и быстрым шагом вышла из столовой. Когда она двигалась, в комнате еще сильнее пахло ее духами, а черно-красное платье издавало приятный шелестящий звук.

— Надеюсь, я ее не утомил? — с беспокойством в голосе заметил мистер Дерензи. Он достал из-под стола коричневый кожаный чемодан и аккуратно сложил в него все свои амбарные книги и бумаги. К содовой он даже не притронулся.

— А ты освоился, Вилли? — спросил он, прервав молчание, которым выражал заботу о матери.

— Где, в школе, мистер Дерензи?

— В школе, конечно. И вообще. Правда, Корк замечательный город?

— Да, мне нравится.

— Здесь есть чем заняться, верно? Это тебе не Лох. А школа хорошая?

Я покачал головой, но мистер Дерензи этого не заметил.

— Занимайся как следует, Вилли, и слушайся учительницу. А я буду трудиться на твоей мельнице, пока ты сам меня не сменишь.