Торнтон Уайлдер - Теофил Норт

Но слухи про Аду распространились.

В первой главе я уже говорил читателю, что обладаю неким даром, который не желаю признавать. Я неоднократно разнимал рассвирепевших собак; я мог успокоить обезумевшую лошадь. Во время войны, да и в мирной жизни, в барах и тавернах мне достаточно было положить руки на плечи задиристых людей и прошептать им несколько слов, чтобы установился мир. Иррациональное, необъяснимое меня не интересует. Я не мистик. Кроме того, я уже понял, что этот дар — «подлинный» он или нет — неизменно вынуждает меня выступать в роли, попахивающей мошенничеством и самозванством. Читатель знает, что я не чужд самозванства, но я желаю прибегать к обману тогда, когда мне хочется, а не тогда, когда меня вынуждают. Я хочу вносить в жизнь дух игры, а не верховодить другими. Не делать их смешными в моих собственных глазах.

И вот злосчастная басня о моих «электрических руках» опять всплыла в «Оленьем парке», в присутствии необыкновенной страдающей девушки и мальчика с острым умом.

ЧЕРТОВЩИНА!

ПРОКЛЯТЬЕ!

Два урока мы читали «Басни» и разбирали их по французской системе, называемой l'explication de texte [85].

Я готовился к занятиям до полуночи. Припомнил все литературоведческие банальности: с каким искусством автор возвышает обыденную речь до поэзии; какой энергии добивается, вставляя короткий стих между длинными (многие выдающиеся современники Лафонтена это осуждали); сколько иронии несет здесь героический александрийский стих; как выразительна простота концовок, где поэт выводит мораль.

Перед третьим уроком меня встретил один Галоп и сказал, что у сестры сегодня мигрень и она не сможет спуститься.

— Ну, а мы, Галоп, будем заниматься?

— Сэр, когда Элспет плохо… я не могу думать о книжках и всяких вещах. Мама просила передать, что мы заплатим, как всегда.

Я пристально посмотрел на него. Он действительно был очень огорчен.

— Галоп, может быть, тебя немного развлечет, если ты уделишь мне полчаса и покажешь свое озерко?

— Конечно, сэр. Элспет тоже хотела, чтобы я вам показал… сэр… — Он оглянулся на дом, что-то прикидывая. — Надо спуститься со скалы за домом смотрителя. Отец у себя, а он не хочет, чтобы я занимался озерком. Он… он хочет, чтобы я занимался делом, — ну, стал судовладельцем.

Мы пошли окольным путем, чуть ли не крадучись. Спускаясь к воде, я спросил его:

— Галоп, ты учишься в военной школе?

— Нет, сэр.

— Тогда почему ты величаешь меня «сэром»?

— Отец любит, чтобы я его так звал. Его отец был датским графом. Сам он не граф, потому что он американец, но он любит, когда важные люди зовут его «граф». И он хочет, чтобы мы с Элспет были похожи на его отца и мать.

— А, так вы должны быть настоящими леди и джентльменом?

— Да, с… с…

— У тебя бывают головные боли?.. Нет?.. Извини, что задаю столько вопросов. Сейчас ты мне все расскажешь про это озерко. А твоя тетя Бенедикта тоже — настоящая графиня?

— Ну, нет уж. Она нам все позволяет.

Мы встали на колени у озерка. Мы видели, как раскрываются, встречая прилив, анемоны; видели, как зловеще притаились в своих пещерах раки. Он показал мне чудеса защитной окраски: утонувшие палочки — не палочки, гальку — не гальку. Он показал мне, с какой яростью крохотная рыбка бьется за свою икру с хищниками во много раз больше ее. Я тоже воспрял духом от этого потока чудес. И одним из них был маленький профессор. Через полчаса я попросил его проводить меня к выходу. Когда мы встали, я сказал:

— Спасибо, сэр. Меня давно так не волновало соприкосновение с наукой — с тех пор, как я читал «Путешествие на корабле „Бигль“.

— Мы считаем, что это самая лучшая книга на свете.

На лугу олени окружили нас, как будто все время нас дожидались. Они подталкивали меня и даже пихали из стороны в сторону. Я остановился и поговорил с ними по-французски. Галоп стоял в стороне и наблюдал. Когда мы пошли дальше, он сказал:

— Со мной они так не делают, и даже со смотрителем — то есть гораздо меньше. Только с вами и с Элспет… Они знают, что у вас электрические руки.

— Галоп! Галоп! Ты же ученый. Ты же знаешь, что этого не бывает.

— Сэр, у природы много тайн, правда?

Я не ответил. У выхода я спросил, не кажется ли ему, что сестре стало немного лучше. Он посмотрел на меня. Он старался не заплакать:

— Они говорят, что ей скоро ехать в Бостон на операцию.

Я попрощался с ним за руку, потом положил ему руку на плечо.

— Да… Да… У природы много тайн. Спасибо за напоминание. — Я наклонился к нему и сказал: — Одну ты скоро увидишь. Твоей сестре станет лучше. Зарубите себе на носу, доктор Скил: зрение у вашей сестры в полном порядке и она может спуститься со ступенек вашей веранды, не теряя равновесия.