Торнтон Уайлдер - Теофил Норт

— Джордж когда-нибудь вас ударил, Алиса?

Она быстро взглянула на меня.

— Сказать правду? Ладно, скажу. Когда он возвращается из долгого плавания, он напивается и бьет меня. Но злости у меня нет. У него есть причина. Он знает, что… что не может сделать ребенка. Он живет со мной, но дети не рождаются. Вас бы это не огорчало?

— Продолжайте.

— Я иногда думала, не родить ли от другого человека, чтобы Джордж не знал. По-моему, если изредка встречаешься с другим мужчиной, ничего тут особенного нет… Хоть это и обман, Джордж бы только радовался. Он хороший человек. Раз ему хочется стать отцом, это ведь не будет очень большой грех, правда? Прелюбодейство, как в Библии называется. Иногда мне кажется, я бы надолго отправилась в ад, чтобы сделать Джорджа счастливым.

Я все время держал ее за руку. Очутившись на Вашингтон-сквер, мы перешли улицу и сели на скамейку, подальше от фонарей. Я сказал:

— Алиса, мне стыдно за вас.

Она быстро спросила:

— Почему стыдно?

— Вы — зная, что сердце Христа вмещает в себя целый мир, — вы думаете, что Христос отправит вас в ад за маленький грех, который сделал бы Джорджа счастливым или за маленький грех, который вам пришлось совершить, чтобы выжить в жестоком городе Норфолке.

Она прислонилась головой к моему плечу.

— Не стыдитесь меня, Тедди… Поговорите со мной… Когда я сбежала из дому, отец написал, что не желает меня видеть, покуда у меня на пальце не будет обручального кольца. Когда я написала ему, что вышла замуж, он опять передумал. Написал, что вообще не желает видеть потаскуху в своем доме.

Не буду излагать здесь, что я сказал Алисе почти пятьдесят лет назад. Я напомнил ей кое-какие слова Христа — и, может быть, кое-какие выдумал. А потом сказал:

— Я больше ничего говорить не буду. — Рука ее в моей руке немного успокоилась. Слышно было, как «перекатываются шарики».

Она сказала:

— Пойдемте к фонарю, я хочу вам что-то показать.

Мы пересели на другую скамью. Она вынула что-то из сумочки, но мне не показывала.

— Тедди, я всегда ношу медальон на цепочке, но сегодня, когда мы с Делией уходили, его сняла. Сами понимаете, кто мне его подарил.

Я посмотрел на фотографию в медальоне. Она была сделана несколько лет назад. Матрос лет восемнадцати — он мог бы послужить моделью для любого плаката с приглашением во флот — смеялся в объектив, одной рукой обнимая Алису. Я представил себе, как это было: «Дамы и господа, подходите! Всего двадцать центов за снимок, и доллар за медальон с цепочкой. Вот вы, двое — молодость бывает только раз. Не упустите случай».

Я смотрел на снимок.

Она смотрела на снимок.

Она опять прошептала мне на ухо:

— Я хочу ребенка — для Джорджа.

Мы встали и пошли ко мне. У лестницы я сказал:

— Очень важно, чтобы Джордж не узнал. В этом весь смысл. Делия не проговорится?

— Нет.

— Вы уверены?

— Да. Делия понимает, как это важно. Она мне сколько раз говорила.

— Алиса, я не знаю вашей фамилии, и вы не знаете моей. Мы больше не будем встречаться. — Она кивнула. — Два раза за нынешний вечер вы были на волоске. Вы можете ходить к «Маме Карлотте» — меня там больше не будет.

Через два часа мы вернулись на площадь. Она заглянула за угол, как будто мы ограбили банк. Шепнула: «Кино кончилось» — и захихикала.

Я оставил ее в подъезде и пошел за такси. Я спросил шофера, сколько стоит доехать до Перекрестка первой мили.

— Пятьдесят центов, — ответил он.

Я вернулся и дал ей полдоллара и двадцать центов.

— А что вы скажете — где вы были?

— Как называется это место, где пели гимны?

Я сказал ей.

— Я постою здесь на углу, пока вы не уедете.

Она поцеловала кончики пальцев и приложила к моей щеке.

— Я, пожалуй, не возьму эту картинку Атлантик-Сити.

Она отдала мне пресс-папье. Потом пошла было к такси, но вернулась и сказала:

— Мне ведь больше не будет по ночам одиноко, правда?

И уехала.

Я вдруг подумал: «Конечно, с Пенелопой рядом все эти двадцать лет рос Телемах».

Эту главу можно было бы назвать «Шаман, или Le Medecin malgre lui» [84].

Однажды я нашел в моем ящике на почте записку с просьбой позвонить по телефону некоей миссис Йене Скил по такому-то номеру, в любой день с трех до четырех.

— Миссис Скил, с вами говорит мистер Норт.

— Добрый день, мистер Норт. Спасибо, что позвонили. Друзья с большой похвалой отзывались о том, как вы читаете детям и взрослым. Не найдется ли у вас время почитать по-французски с моей дочерью Элспет и сыном Артуром? Элспет семнадцать лет, она милая, умная девочка. Нам пришлось забрать ее из школы, потому что она страдает мигренями. Она скучает по школе и особенно по урокам французской литературы. Мои дети учились в Нормандии и в Женеве. Оба хорошо говорят и читают по-французски. Они обожают басни Лафонтена и хотят прочесть с вами всю книгу… Да, у нас есть несколько экземпляров… Да, в начале дня нам очень удобно… С одиннадцати до половины первого, понедельник, среда и пятница — да. Можно послать за вами машину?.. Ах, вы предпочитаете на велосипеде… Мы живем в «Оленьем парке» — вы знаете, где это?.. Хорошо! Значит, можно сказать детям, что завтра вы будете?.. Благодарю вас.