Милан Фюшт - История моей жены

Месье Дэден обвел комнату странным взглядом.

— Да никто, — ответил он наконец с какой-то чудной улыбкой.

— Это, я понимаю, серьезный разговор. Значит, вы — никто. Понятно… И на какие средства живете?

— А это уж и вовсе загадка, — говорит он, отправляя в рот кусочек сахара. Такого субчика голыми руками не возьмешь, можно бы и сразу догадаться. От чаепития на столе остались кусочки сахара, вот он их и обсасывал, с величайшим спокойствием. Беседа со мной вовсе не входила в его планы, ему бы повернуться и уйти, оставив меня с носом, но было неудобно.

— Загадка, говорите? А может, какой-нибудь богатый дядюшка обеспечивает ваше содержание?

— Дядюшка? — переспрашивает он. — Какой еще дядюшка?

— Богатый. И склонный поддержать родственника. Да не тушуйтесь вы, молодой человек, в этом нет ничего зазорного.

Юнец залился краской, и я уж подумал было, что кое-какие загадочные дела сейчас разъяснятся. Во всяком случае, я желал этого всей душой. Но нет. Молодой человек продолжал улыбаться.

— Не пойму, о чем вы толкуете! — смотрит он на меня открытым, ясным взглядом. — Нет у меня никакого дядюшки!

Я едва на ногах удержался. Подумать только, раз в кои-то веки я поверил жене! Сроду ни единому слову не верил, а тут нате вам! Уж очень совпадала эта версия с моим предположением, что малый-то по натуре паразит.

И это был не единственный сюрприз. Последовала и вторая неожиданность. Юнец встал с места и обратился ко мне с увещевательной речью. Он-де убедительно просит меня не решать свои дела с кондачка. Мое душевное состояние, мол, сейчас оставляет желать лучшего, а посему я не должен принимать никаких поспешных решений.

Чудеса да и только! Причем здесь мое душевное состояние?

— Не стоит сейчас вступать ни в какие сделки, особенно если трудно вникнуть в их смысл. И уж тем более не стоит связываться с этим нормандцем.

«Ага, — подумал я, — значит, все-таки гостиница»…

— И почему же мне с ним не связываться?

— Да потому что он плут. Да-да, первостатейный жулик, спит и видит вас надуть. Обдерет как липку, при вашей-то доверчивости…

При моей доверчивости, значит. И опять напирает на мое душевное состояние: и настроение-то у меня препаршивое, и возбужден я сверх меры…

— С чего вы взяли, будто я возбужден?

— Но это же вполне понятно, — отвечает он с улыбкой во весь рот. — Столько выстрадать, столько пережить всего, что выпало на вашу долю…

— Что такого выпало на мою долю? — допытываюсь я. — Что вам известно на этот счет, а главное, какое вам-то дело?

Молодой человек засмеялся. (Говорю вам, он был непробиваем, неуязвим, в этом и заключалась его натура.)

— Оставим шутки, капитан! — отвечает он, вновь слегка покраснев. — Шутки в сторону! — повторяет он с чувством благородного возмущения и плетет свои словеса дальше. Ему, видите ли, прекрасно известно, сколько я намучился с этим пароходом, какой неслыханный героизм проявил — о, уж он-то отлично проинформирован! — ведь нам даже не пришлось выплачивать страховку спасательному обществу.

Ага, наконец нечто интересное: ведь все, что касается выплаты страховки, совершенная правда, я даже гордился тем, что с корабля не потребовали платы за ущерб. Но откуда ему-то об этом известно? Ведь я на эту тему не говорил ни с кем в целом мире. Да и не стал бы говорить.

Словом, я поддался на приманку. Меня бросило в жар. Ведь субчик этот, Дэден, обронил и имя человека, который раскрыл ему все эти подробности — личность известная, истинный специалист по части судоходства, пользовавшийся моим глубочайшим уважением. Получалось, будто я — как есть герой.

Ах, слаб человек! Только начни хвалить его, а там хоть кольцо в нос вдевай — он у тебя ручной, дрессированный. Вот и со мной то же самое: так было, так есть и так будет. А уж в данном случае — тем более: задел меня этот щекотливый случай за живое и станет сидеть занозой, покуда я жив.

— Присаживайтесь! — предлагаю я молодому человеку. Уж до того не терпится мне узнать, герой ли я на самом деле или же мое место у позорного столба. Ведь этого никогда нельзя знать наверняка.

«Сиди и помалкивай, — думаю я, — пусть все идет своим чередом, и, глядишь, вознесешься к вершинам славы. А ну, как все это правда и я действительно хорошо вел судно?»

— Садитесь, друг мой! — упрашиваю я этого мошенника. Больше того, вдруг вспоминаю, что, заманивая на квартиру, обещал ему выпивку. — Не выпить ли нам чего-нибудь? — спрашиваю, не зная, куда деваться от смятения чувств.