Джон Стейнбек - Недолгое правление Пипина IV

— Просто люди делают разное. Скорей всего, — добавил он, как будто эта мысль впервые пришла ему в голову, — вот так вот все и делается.

— Хорошее или плохое? — спросил король.

— Не понимаю я, — беспомощно сказал старик. — Ну, просто есть люди… и люди что-то делают.

Король часто заходил к сестре Гиацинте. Иногда спокойно рассказать о событиях дня, а иногда просто помолчать. И сестра Гиацинта, обладавшая более богатым, чем Мари, хотя и другим опытом, знала, когда надо поболтать, а когда разделить с ним целебное молчание.

Однажды она сказала:

— Интересно, что подумала бы настоятельница, если бы узнала, что, за исключением одной мелочи, я выполняю функции любовницы короля? Все-таки вам надо повидать вашу любовницу, сир. Она чувствует себя лишней. Ей пришлось выдержать борьбу со своей совестью, чтобы стать вашей любовницей, а борьба оказалась напрасной. Вы с ней ни одного слова не сказали, а уж о том, чтобы соблазнить, и речи нет.

— Позже, — ответил король, — Позже я, может быть, приглашу ее на чай. Как ее зовут? Напомните еще раз.

Вернувшись из Гамбе, король без всякого предупреждения явился к сестре Гиацинте и застал ее в разгаре массажа. Он видел лишь розовые подошвы и щиколотки, торчащие сквозь дырки в ширме.

— Он уже кончает, сир, — раздался ее голос из-за ширмы.

Массажист поклонился королю и продолжал трудиться над розовыми подушечками пальцев, издавая мяукающие звуки, что-то любовно и почтительно приговаривая и поощряюще похлопывая и пощипывая своды стоп.

— Улучшение наблюдается, — произнес он профессиональным тоном. И добавил, обращаясь к королю: — Вглядитесь, сир, месяц назад нельзя было подсунуть тончайший листок под плюсну. А сейчас, сир, даже неопытный глаз увидит вогнутость.

— Только не вздумайте вылечить их совсем, а то меня заставят пользоваться ими! — крикнула сестра Гиацинта.

— Для нее важнее всего ее ноги, — оскорбленным тоном проговорил массажист. — А мне приходится думать о моей профессии и репутации.

Когда он ушел, сложив и убрав ширму, она сказала:

— А знаете, ведь этот самодовольный паршивец и впрямь вылечил мне ноги, я с ужасом об этом думаю.

— Держите это в секрете, сестра, — посоветовал король.

— У вас раскраснелось лицо, сир. Вы загорали?

— Я ездил на мотороллере по округе, сестра.

Она засмеялась.

— Хотела бы я увидеть на мотороллере короля-Солнце. Времена меняются — вы на мотороллере, а ваши министры, вероятно, спорят, в чьем лимузине больше лошадиных сил.

— Откуда вы знаете?

— Догадываюсь, сир. Например, я догадываюсь, что у вас затруднения, серьезные затруднения, и вы пришли, чтобы я помогла вам разрешить их.

— Вы очень умны, — заметил король.

— Однако недостаточно умна для того, чтобы покинуть кордебалет до того, как сплющились мои стопы.

— Но зато после того, как вы ушли, вы сделали огромный шаг к Богу.

— Вы очень любезны, мсье. Не исключено, что моя близость к Богу всего лишь побочный результат. Я сделала огромный шаг, потому что споткнулась. Готовы вы рассказать, в чем ваша проблема?

— Сперва мне надо сформулировать ее, сестра. В целом ее можно было бы выразить вопросом: «Что мне делать?»

— Проблема не такая уж новая, — задумчиво протянула она. — Обычно она сводится к тому, что человек поступает в соответствии с тем, что он такое. Так что прежде всего надо установить именно это, а дальше амплитуда действий не так уж велика.

— Насколько легче разбираться в других людях, — заметил Пипин.

— После того, как я оставила превосходную школу, где дружила с Мари, и поступила в Фоли, меня стала смущать проблема потери невинности. Вскоре я обнаружила, что проблема не в потере, а в правильном выборе времени. Мой выбор времени был сделан опрометчиво, и в результате пришлось терять невинность несколько раз, ну а дальше это уже не имело значения. Но ведь я-то была всего лишь одна из многочисленных обнаженных девиц на сцене, а не король.

— В данный момент я тоже чувствую себя обнаженным, — сказал король.

— Что естественно. Требуется время и некоторая притупленность чувств. Представьте себе, совсем немного лет спустя я уже чувствовала себя гораздо обнаженнее в одежде, чем без нее.

— Сестра, мне ждать некогда, — отрывисто произнес король.

— Да, знаю. Простите.

— Что я должен делать?

— Не знаю, что вы должны делать, сир, но, кажется, знаю, как вы поступите.

— Вы догадываетесь, в чем мои затруднения?

— Не видеть этого может только тот, кто не хочет видеть. Вы поступите так, как найдете нужным.