Стэн Барстоу - Любовь… любовь?

— Это ты ухаживаешь за могилой? — спросил он. — Это все твоих рук дело?

— Я и раньше всегда ухаживала, — сказала она и, помолчав, продолжала без малейшего оттенка досады: — Остальные заглядывают на кладбище только на пасху, а я хожу сюда круглый год. Когда мы схоронили маму, я всегда заботилась об ее могилке, ну, а теперь их здесь стало двое, но ухода, в общем-то, не прибавилось.

— Здесь еще хватит места и для других, — сказал он. — Как тогда? Ты с такой же охотой будешь ухаживать за могилой Генри или Сисси?

— А может, это буду я, — сказала она. — Тогда как?

— Ты их переживешь.

— Может статься, — сказала она. — Ну, а может, это будет Люси: она старше всех нас.

— Люси?

Сестра быстро, искоса поглядела на него.

— Папина вторая жена. Я ее имела в виду.

— Он, выходит дело, женился снова?

— Восемь лет назад. — Она поднялась с колен и взглянула брату в глаза, стоя по другую сторону могилы. — Ты не мог этого знать, потому что никогда не давал о себе вестей.

Он пожал плечами, чувствуя себя неловко под ее прямым пытливым взглядом.

— Ну, ты же понимаешь, как это бывает. Меня носило по всему свету: то в Канаду, то в Австралию, то в Сингапур. Теперь был в Южной Америке… Да и в чем я, если на то пошло, виноват? Разве кому-нибудь из вас интересно было обо мне знать? Ну и мне тоже не хотелось ничего ни о ком знать. Ни о ком, кроме тебя, Энн. Я часто думал о тебе, как-то ты живешь. — Его взгляд скользнул по ее обнаженной девичьей руке, затем он снова поглядел ей в лицо. — Знаешь, я очень рад, что свиделся с тобой, Энни.

Ее глаза потеплели.

— И я рада видеть тебя, Артур, — сказала она. — Я ведь ничего не знала, где ты и что с тобой. Когда мы тебя ждали, а ты не приехал, я подумала, что, может, ты…

— Умер? — Он рассмеялся. — Ну, нет, Энни. Ты ведь знаешь поверье — это только хороших людей господь рано прибирает к себе.

— А ты, значит, плохой, так, что ли?

Он сразу ощетинился, когда она так всерьез приняла его в шутку сказанные слова.

— Уж по крайности никогда не прикидывался, будто я лучше, чем есть.

— Как некоторые другие, так, что ли?

— Я ведь ничего не сказал.

— Но ты же это имел в виду?

— Послушай, — промолвил он, неловко переминаясь с ноги на ногу, — ну, к чему ты это завела? Сначала обвинила меня в том, что я злопамятный, а теперь говоришь за меня то, чего я не говорил. Мы с тобой пятнадцать лет не видались, Энни. Зачем ты так?

— Да, ты прав. — Она подняла корзинку, надела ее на руку. — Прости меня, Артур. Просто уж очень мне обидно было, что ты не поспел вовремя.

— Как это случилось?

— Бронхит. Застарелый недуг. Он уже много лет от него страдал. А последние холода доконали его.

Они снова вышли на асфальтовую дорожку и начали взбираться по склону холма, направляясь к воротам кладбища.

— Интересно, — сказала она, помолчав, — что ты почувствовал, возвратившись сюда после стольких лет?

— Странно как-то, конечно, поначалу… — Он нахмурился. — А в общем-то, мало что здесь изменилось: два-три новых дома… Хотя что-то все же стало вроде бы по-иному.

— Это тебе так кажется просто оттого, что ты давно здесь не был.

— Да, конечно, все уже кажется каким-то другим, если ты долго был в отсутствии.

Она опять бросила на него искоса быстрый взгляд снизу вверх.

— Все?

— Да нет, пожалуй, — неуверенно сказал он. — Пожалуй, не все.

Она глубоко вздохнула, и, когда он снова заговорил, голос его звучал чуть резче — в нем, сквозила досада.

— Все мы какими были, такими и остались, Энни. Ты, может, думала, увидав меня, что Генри и Сисси примут блудного сына с распростертыми объятиями? Я был отсюда далеко, вы по-прежнему жили здесь, но все равно, и вы и я — мы все те же, те же самые люди.

— А он уже не был прежним.

— Кто?

— Отец… Ты бы просто глазам своим не поверил, как он переменился. Никогда бы ты не подумал, что эта женщина может сотворить с ним такое — это нужно было видеть. Но я-то видела. Я все время наблюдала, как происходила в нем эта перемена — из месяца в месяц, изо дня в день даже.

— Что же это такое она с ним сотворила?

— Она смягчила его сердце, Артур. Научила его кротости. Через несколько лет после женитьбы на ней он был уже совсем другим человеком. Точно вся эта злоба и ожесточенность капля по капле испарилась из него. И тогда он, снова захотел тебя видеть. Это стало самым заветным его желанием — повидаться с тобой перед смертью.

— Я был в море, — пробормотал он. — Что же я мог сделать?

— Но ведь ты приехал, — сказала она, — сразу приехал, как только смог.