Александр Минчин - Актриса

Ее губы вдруг поцеловали мою шею и замерли. Я резко дернул тонкую ткань, и трусики порвались. Я вмиг взбросил юбку ей на грудь и, наклонившись, стал целовать живот. Мое колено раздвинуло ее колени. Ее изящные руки попытались сдержать мои плечи, но очень женственно, очень нежно. Какая-то ласка начинала излучаться от ее тела, хотя она ничего не делала. В очень неловкой позе, извернувшись, я умудрился расстегнуть бесшумно пояс и молнию на брюках. Я уже не успевал их снять. Я бы потерял все позиции.

— Нет, нет, — сказала хрипло она.

Мои бедра раздвинули ее ноги. Наши тела коснулись обнаженными частями. Я сделал последнее ввинчивающее движение коленом. Она подалась, путь был расчищен и свободен. Какой-то пустящий ветерок звериного желания прошелся по моему клинку и… Я сделал рывок вперед — и вошел в нее.

Она вскрикнула. И, обхватив мои бедра сильно ногами, замерла. Мое тело начало ударяться в ее.

— Хочу… хочу… хочу… — бессознательно, с каждым толчком, повторял я. Ее тело, сразу поймав ритм, стало синхронно двигаться в такт с моим. Я закусил ей шею. Она прижала впившуюся голову руками. Я двигался рывками, не думая, что эту истому можно долго вынести, — меня уже разрывало на части от желания.

Потом меня взорвало и разрядило.

— Вы очень нежный мальчик… — первое, что слышу я, приходя в себя.

Мне казалось, что я терзал, а не нежил.

Ее рука гладит мой позвоночник, едва касаясь. Мы в одеждах и только середины наших тел обнажены. Я целую ее шею, висок, глаз, веко, вожу языком по ресницам.

— Спасибо, — вдруг говорю я.

— Что вы!.. — восклицает она. — Заморскому гостю… — и не договаривает.

Мои губы невольно расплываются в улыбке.

— Простите, мне надо встать.

Я горстью закрываю фонтан (чтобы не било) и переворачиваюсь на спину.

Она выключает свет по пути, так как он режет мне глаза, и сразу в ванне принимает душ. Я слышу. Возвращается в халате почти незавязанном, я вижу высокий живот. Свет из коридора падает в комнату.

— Что вам теперь нужно? — вслух думает она. — Полотенце! — И достает из платяного шкафа большое, красивое полотенце.

— Вы подождете меня? — Я слегка трезвею.

— Как я могу ослушаться, — отвечает она. — Вы еще не закончили, я думала, уже все?..

Я улыбаюсь.

— Еще не спето столько песен…

— Всю ночь их будем петь?.. Желание гостя — закон.

Она чуть насмешливо смотрит. Я моюсь по пояс в ванне и выхожу, закутанный в длинное полотенце. Тая лежит в небрежно запахнутом халате поверх широкой, низкой, как станок, кровати.

— Можно? — спрашиваю я.

— Еще, по-моему, рано спрашивать, — говорит она, поворачивается и с интересом разглядывает мой обнаженный торс.

Я невольно закрываю грудь руками:

— Только не надо так пристально.

— А вы разве такой стеснительный?

— Не в восторге, скажем, от своего тела.

— И напрасно. — Она с улыбкой продолжает рассматривать.

— Вы погасите ночник и рассматривайте.

Она тут же выключает свет.

— Вы всегда такая послушная? — Меня это трогает.

— Желание мужчины — это аксиома, — легко смеется она.

— Я могу лечь с вами рядом? Теперь я как, вовремя спрашиваю?!

Она смеется заливисто.

— Люблю, когда у мужчины — хорошее чувство юмора.

— А что еще вы любите у мужчины?

— Синие глаза.

— Я не думал, что похож на мужчину.

— Не похожи, вы еще совсем мальчик.

— Почему?

— Боитесь услышать слово «нет».

— Поэтому вы и не…

— Опыт патологоанатомического исследования?

Я посмотрел на нее.

— Будет проводиться? — негромко спросила она.

Я коснулся ее груди под халатом. Грудь была большая, но мягкая. В ней не было никакой упругости. Как в губах. Я совершенно протрезвел.

— Вам этого очень не хотелось?..

— Ложитесь, а то вы в мокром полотенце.

— Это намек?

— По-моему, это голое предложение. Я бы сказала — навязывание…

Я вынимаю ее из халата, как конфету из обертки.

— Повернитесь на живот.

Она послушно поворачивается.

Я становлюсь на колени и начинаю водить языком по ее лопаткам, между ними. По ложбине позвонка, вверх и вниз, вверх и вниз… Тая начинает слегка извиваться. Ее рука развязывает узел полотенца на поясе и касается меня. Ниже. Нежно перебирает, гладит. Как будто ртуть взбивается наверх. Я хочу ее опять. Рывком переворачиваю на спину и беру ее бедра в ладони. Она приподнимает их, чтобы мне было удобней. Я умышленно скольжу выше, потом ниже, пока не вхожу во влажное влагалище.

Как грустно, что в великом языке нет лучше слова!