Александр Минчин - Актриса

— Я уже обещал, что приеду вдвоем. Мне неудобно…

— Найдите себе кого-нибудь еще на сегодняшний вечер.

Голос ее звучит издалека. Я невероятно сдерживаюсь.

— Видимо, я больше не буду вас отвлекать…

— Не обижайтесь, право. Приятно провести вам вечер. — И она повесила трубку.

Я был взбешен. На первого же остановившегося извозчика я рявкнул так, что он повез меня без возражений.

Вид многовековой реки, пустынной набережной успокоил мою нервную систему. Расшатанную. Но не до конца: тоже мне сокровище, больше не позвоню, как будто и не переспала со мной. Впрочем, для актрис… Это не повод для знакомства: как этот глупый анекдот. Что же я буду делать здесь еще десять дней вечерами? Медея? Молода и наивна, к тому же завтра уезжает в свое царство, с мамой. Мне нужен был сомысленник, собеседник. Я чувствовал себя одиноким. Изгоем. Актриса говорила со мной, как с посторонним, проспав в моих объятиях ночь. Так что же меня волнует — актриса или бег от одиночества? Что мне нужно?

Чудом я разыскал нужный мне дом, только с помощью возницы. И вознаградил его сверх меры местными тугриками.

Дверь отворилась. Веселье было в полном разгаре. Мы замерли в объятиях с моим лучшим другом, которого я не видел тринадцать лет и который провожал меня в эмиграцию. Я бы сказал, скорее, на родину — в мир. Мир — моя родина.

— Аввакум!

— Алексей!

— С днем рождения тебя, дружок!

— И тебя также.

— Сколько ж тебе исполнилось?!

— Не надо, Алеша, бить меня сразу в глаз. Ты еще не выпил!

Я целую его в щеку.

— Тринадцать лет, суконка, ни одного письма!

— Я не писатель! Я читатель. В костюме, козырный какой, не подойти!

Я смеюсь, я вечно ржал над его подколками. До неприличия.

Из комнаты раздается приступ смеха и крики:

— Веди его сюда!

Он обнимает меня за плечи и ведет в комнату. Люстра ярко горит. Я тушуюсь.

Аввакум представляет мне гостей, а меня — гостям. Половину стола я знал, другая половина знала про меня. Церемония представления кончается, и передо мной держат уже хрустальный рог.

— Это шутка? — спрашиваю я Шурика.

— Надо догнать, за именинника, а потом уже будешь пить маленькими бокалами с нами.

— Потом я буду лежать при смерти, — говорю я, — я водку пить не умею.

Голоса мгновенно срезает, как серпом.

— Это американская шутка, — успокаивает Аввакум, — я на турнирах видел, как они пьют, — наших перепивали!

— Ну, ваших еще никто не перепивал! — говорю, и разливается фейерверк смеха.

— Именинник, — встаю я, — я желаю тебе жить сто двадцать лет. И за эти долгие годы — прислать мне одно письмо!

— Узнаю моего Алексея Достоевского, — улыбается Аввакум.

Шурик бережно держит руками рог. На весу. Как микрофон у моего рта.

— Тебе даже руки не нужно напрягать, я сам в тебя волью. Всё для дорогого гостя!

Аввакум, подмаргивая, улыбается:

— Если он на тебя сел, уже не слезет!

В мой рот, как по мановению волшебный палочки, вливается закрученный поток водки. Я, видимо, хочу найти приключения сегодня вечером.

— Еще один, — говорю я, и все замолкают, глядя на чужестранца. В голове поднялась и поплыла первая волна.

— Алексей, ты всю-то водку не выпей — с вашими американскими замашками! — ржет Аввакум, и все смеются.

Я беру вилку, серебряную, и мне накалывают помидор. Стол накрыт очень вкусно. Бутылки водки перемешались с коньяками и шампанским. Всевозможные салаты, зелень, фрукты: громадная ваза с виноградом, клубникой и абрикосами в середине.

— Да здравствует братская страна — Америка! — крик.

— Он хотел сказать «блядская», — поправляет Аввакум.

— Привет западному капитализму и тем, кто владеет капиталом! (Если бы я владел им…)

Продолжаются крики. Из-за стола встает миловидная женщина и приближается к нам.

— Это Юля, моя жена, ты ее никогда не видел, — говорит Аввакум.

— Очень приятно. Поздравляю с браком — с опозданием в тринадцать лет.

— Он «писатель», не обращай внимания, — говорит Аввакум.

— Гостя надо посадить и накормить, — бросает она взгляд на мужа.

Он простирает руку, указывая. Во главе стола стоит чистая тарелка, прибор на салфетке из голубого льна и сверкает хрустальный бокал.

— На почетное место!

— Только рядом с тобой, — говорю я.

— Конечно, со мной. Кто еще с тобой рядом сядет, дружок!

Мы ржем нашим старым шуткам.

— И напоить! — слышу я грозный рык. Поднимается незамеченный тамада, и я не верю своим глазам. Рослый Шурик, похожий на акробата, с коротко стриженной головой. Он поднимает меня, как пушинку, в воздух и обнимает.