Однако сам Свиридов, говоря о своем состоянии, был гораздо менее оптимистичен, чем его жена:
— Я вышел из формы, очень трудно в нее входить, масса накопившихся дел, так что встреча с Владимиром Яковлевичем и с вами пока откладывается — до лучших времен… Тогда я вас извещу.
И тут же обратился к общей для нас теме:
— Я написал пять страничек — портрет Клюева, как я его вижу. Там у меня были дебаты с одним (кто был этот «один», выяснится спустя несколько месяцев, но об этом — попозже. — С. С.), и я написал…
— Хотелось бы прочитать, — робко сказал я.
— Когда-нибудь обязательно покажу.
Разговор коснулся «Дня поэзии 1983», и прозвучала реплика:
— Там есть живые стихи, есть-есть…
Но больше внимания было уделено не самому альманаху, а недоброжелательной рецензии Юлии Друниной на него в «Правде» (от 29 января). Свиридов расценил ее как эпизод во внутригрупповой борьбе:
— Это — групповщина… А сама Друнина как поэт — так себе.
Сообщив мне, что официальная московская премьера гаврилинских «Перезвонов» предстоит 12 февраля, Георгий Васильевич заметил:
— Я очень хочу там быть. Мне все говорят, что это превосходная вещь. Я слышал только часть ее. Она исполнялась год назад, и я написал о ней первую рецензию в «Известия».
Теперь я отыскал в библиотеке номер «Известий» с материалом, о котором упомянул тогда композитор. И выяснилось, что этот текст можно отнести к жанру рецензии лишь с изрядной долей условности. Свиридовский отклик на «Перезвоны» оказался составной частью его интервью под редакционным заголовком «Музыка революции» («Известия», московский вечерний выпуск, 1 декабря 1982 г.).
На вопрос корреспондента газеты о «художественных впечатлениях» Свиридова последнего времени он ответил так:
«…произведение, о котором я хотел бы сказать, — хоровой концерт ленинградца Валерия Гаврилина „Перезвоны“, с большим успехом исполненный Московским камерным хором под руководством В. Минина. Редкий талант этого композитора мы знаем уже давно, а новое сочинение позволяет говорить о нем как о зрелом, сложившемся мастере. Музыка Гаврилина вся, от первой до последней ноты, напоена русским мелосом, чистота ее стиля поразительна. Органическое, сыновнее чувство Родины — драгоценное свойство этой музыки — ее сердцевина. Из песен и хоров Гаврилина встает вольная, перезвонная Русь. Но это совсем не любование экзотикой и архаикой, не музыкальное „штукарство“ на раритетах древнего искусства. Это — подлинно. Это написано кровью сердца. Живая, современная музыка, глубоко народного склада и самое главное — современного мироощущения, рожденного здесь, на наших просторах».
Эти поразительно точные и емкие суждения о глубинной сущности гаврилинского мелоса Свиридов отдал в печать задолго до того, как «Перезвоны» прозвучали полностью. И неудивительно, что теперь он с таким нетерпением ожидал момента, когда это произведение наконец-то можно будет услышать целиком…
Вечером 12 февраля Большой зал консерватории был переполнен. Георгий Васильевич пришел на премьеру вместе с Эльзой Густавовной.
Перед началом концерта я подошел к ним, поздоровался и обратился к Свиридову:
— Я рад видеть вас в добром здравии.
Он очень тепло ответил мне и представил Отару Васильевичу Тактакишвили, сидевшему с ним рядом.
Как и в Нефтяном институте, «Перезвоны» произвели на публику — на этот раз по-настоящему музыкально искушенную — исключительно сильное впечатление. Произведение имело выдающийся успех. Стали вызывать автора, и на сцену вышел молодо выглядящий скромный человек в очках, который стеснительно и как-то бочком стал кланяться залу. И очень мало кто из сидящих там в тот вечер знал, каких усилий стоило Гаврилину, мужественно преодолев свою болезнь, всё-таки приехать из Ленинграда, чтобы услышать свои «Перезвоны» с первой филармонической сцены страны…
Аплодисменты и вызовы кончились, публика стала расходиться, и в суматохе раздевалки я неожиданно оказался недалеко от Валерия Александровича. Приблизившись к нему, я назвался и поздравил с большим успехом «Перезвонов». В ответ Гаврилин сказал несколько добрых слов о полученных им от меня «Днях поэзии» и представил мне Андрея Андреевича Золотова, который стоял рядом, со словами:
— Это наш Стасов.
Но тут же композитора вовлекли в разговор какие-то давние его знакомые, и я отошел в сторону.
Этой нашей мимолетной встрече с Гаврилиным так и суждено было остаться единственной…
Читать дальше