Рене Баржавель - Дороги Катманду

Оливье отправился в гостиницу Бориса. Там он устроился в просторном номере с ванной, в которой разместилась бы целая парижская квартира.

Борис предложил ему выпить в своих апартаментах, куда можно было попасть по наружной винтовой лестнице из кованого железа. Из окон открывался великолепный вид на спускающиеся вниз уступами крыши. Леопардовый кот, устроившийся на диване, с подозрением следил за Оливье своими близко расположенными глазами с круглыми зрачками. Оливье рассказал Борису легенду о съемках фильма. Борис, кажется, поверил ему, хотя и мог только сделать вид, что поверил. Он пообещал завтра же дать Оливье мотоцикл вместе с информацией о ближайших праздниках в деревнях, куда он без труда сможет добраться на своем транспорте.

Потом Борис извинился, объяснив, что у него срочное дело.

Оливье отправился к тибетцам за Джейн. Он хотел привести ее в гостиницу, чтобы завтра же показать доктору. Он не собирался больше делать глупостей; нельзя было сразу отбирать у нее наркотики. Как только у него окажется достаточно денег, они уедут. Если она захочет, он захватит с собой и Свена.

Но комната Джейн была занята четырьмя американскими хиппи, тремя парнями и девушкой, которая говорила по-французски. Они не были знакомы с Джейн и Свеном. И они не знали, куда те могли уйти. Они вообще ничего не знали.

Оливье отсутствовал гораздо дольше, чем ему хотелось. Даже самые небольшие, самые удаленные, самые заброшенные храмы, к которым приходилось добираться по едва заметным тропам, почти никогда не пустовали не только днем, но и ночью. Непал был не той страной, где Бога запирают на ключ после окончания рабочего дня. В любой момент кто-нибудь обязательно оказывался в храме, чтобы общаться с божеством, молиться ему, выказывать свое обожание. Беседа между богами и людьми не прерывалась ни солнечным днем, ни ночью при свете масляных ламп. Оливье буквально сходил с ума от нетерпения и беспокойства, когда думал о Джейн. Ему никак не удавалось заработать ни гроша, а она тем временем, конечно же, продолжала опускаться на дно, по-прежнему отравляя себя и подходя к опасной степени истощения.

Наконец ему удалось остаться в одиночестве ночью в небольшом храме, в котором он днем приметил бронзовую статуэтку богини с распростертыми во все стороны шестью руками, с чарующей улыбкой и восхитительной грудью. Статуэтка была небольшой, и ее можно было без особых усилий отделить от основания и спрятать в рюкзак.

Храм находился высоко на склоне горы, снизу к нему вела лестница, казавшаяся бесконечной. Оливье спрятал мотоцикл в долине. Луна ярко освещала пустынную лестницу и внутренности храма. Он достал из рюкзака молоток и зубило и принялся за работу. Чтобы избежать л ишнего шума, он обмотал молоток тряпками.

Очень быстро он обнаружил, что под слоем хрупкого цемента скрывались толстые бронзовые стержни, укрепленные в отверстиях, просверленных в скалистом основании. Это была основательная работа древнего мастера, добившегося при строительстве храма монолитного единства божества и храма.

Ругаясь сквозь зубы и проклиная всех богов вселенной, Оливье достал из рюкзака ножовку по металлу, хорошенько смазал ее и через узкую щель между каменным основанием и статуэткой принялся пилить первый стержень.

Но едва он сделал несколько движений, как до него донеслись звуки музыки. Какую-то поп-мелодию исполнял нестройный оркестр флейт и гитар. Взглянув вниз, он увидел поднимавшуюся к храму группу хиппи, освещавших себе дорогу самодельными факелами, бумажными и электрическими фонариками.

При виде этих придурков, этих мерзавцев, притащившихся сюда словно только для того, чтобы он не смог спасти Джейн, Оливье охватило холодное бешенство. Он кинулся им навстречу и налетел на поднимавшихся первыми, раздавая направо и налево удары тяжелым рюкзаком. Одних он отшвырнул в сторону, других сбил с ног и повалил на находившихся ниже. Он орал, наносил удары кулаками и ногами, сбрасывая не ожидавших такой встречи хиппи вниз по лестнице вместе с их дурацкими фонариками и гитарами, вбивая им в глотку флейты вместе с зубами. Несмотря на то, что их было не менее трех десятков, хиппи посыпались вниз по лестнице, не помышляя о сопротивлении. При желании Оливье мог перебить их всех, одного за другим, словно стадо баранов. После того, как все незваные гости оказались у подножья лестницы, вытирая разбитые носы, потирая синяки и ссадины и хромая, они, даже не пытаясь понять произошедшее, двинулись дальше, к другому священному месту, другому храму, другому более доброжелательному божеству. Некоторое время Оливье смотрел, как удаляются, постепенно слабея, светлячки уцелевших после схватки фонариков. Потом он возобновил работу.