Рене Баржавель - Дороги Катманду

— Если у тебя будет много денег, ты сам станешь негодяем! У меня денег было гораздо больше, чем я в них нуждалась. Мой отец — это настоящий мешок с деньгами. Он брал их у всех, и хотя потом все брали у него, ему трудно расставаться с золотишком.

Они молча шагали рядом. Потом она спросила:

— А у тебя, чем твой отец занимается? Он богатый?

— Он умер. Когда мне было всего шесть месяцев.

— А мать?

— Я только что потерял ее.

Вечером они разожгли костер в небольшой ложбине, где протекал ручей. По дороге купили риса и фруктов на деньги Оливье. Гарольд сварил рис в котелке, и они быстро уничтожили варево без каких-либо приправ. Оливье начал привыкать к простоте привычек своих спутников, считавших, что еда существует для того, чтобы питаться, причем, без каких-либо изысков. После рисовой каши фрукты показались лакомством.

После ужина Гарольд тут же задремал. Свен курил, сидя у костра. Оливье негромким голосом рассказывал лежавшей рядом с ним Джейн

о майских событиях.

Джейн приподнялась и, опустившись на колени, посмотрела в лицо Оливье.

— Драться. Это никогда ничего не дает. Все это знают и все равно дерутся. Мир полон кретинов.

Она взяла у Свена сигарету и затянулась. Указательным пальцем руки, державшей сигарету, она начертила окружность на лбу Оливье.

— Твоя революция должна произойти здесь.

Затем рука Джейн медленно спустилась ниже вдоль лица юноши и поднесла сигарету к его губам.

Он схватил ее руку твердо и нежно, отобрал сигарету и внимательно посмотрел на нее.

— О ваших идеях можно было бы поспорить, если бы не было этого.

И швырнул сигарету в костер.

В этот момент Гарольд вскочил на ноги с криком:

— Тихо! Слушайте!

И он протянул руку в направлении долины, по которой они шли днем.

Все прислушались. Они почти ничего не улавливали, скорее, лишь догадывались о шуме, который Гарольд, чуткий, как хищное животное, уловил раньше них, несмотря на сон. Это был мощное равномерное рычание двигателя большого автомобиля.

— Американская машина! — крикнул Гарольд.

В этот момент пучок света фар осветил склоны долины, метнулся в сторону и выхватил из темноты добрую сотню метров дороги.

— Прячьтесь! Скорее!

Гарольд подтолкнул Свена и Оливье к кустам, подобрал сумку Джейн и сунул ее девушке в руки.

— Давай на дорогу, быстро!

И вытолкнув Джейн на проезжую часть, опрометью кинулся в кусты, где уже сидели Свен и Оливье.

Сверхмощная американская спортивная машина неслась на девушку. Не оставалось сомнения, что водитель уже увидел фигурку в джинсах и легкой блузке, машущую рукой. Звуки клаксона и слепящий в упор свет фар не произвели на нее никакого действия: девушка стояла как вкопанная. Машина замерла в нескольких сантиметрах от нее. Из-под визжащих покрышек во все стороны летел гравий.

Дверцы ма шины распахнулись, кто-то выскочил и подбежал к Джейн, стоящей как на освещенной сцене. Это была женщина того неопределенного возраста, к которому относятся весьма ухоженные особы после сорока лет. Даже из темноты она производила впечатление отшлифованного свежекрашенного изделия. Дама-водитель накинулась на Джейн, ругаясь на английском языке с американским акцентом, требуя освободить дорогу и убраться отсюда, потому что ее машина не предназначена для перевозки мусора. Джейн не двинулась с места. Женщина замахнулась, чтобы ударить ее. Но не успела: Оливье перехватил ее руку и резко толкнул грубиянку к машине.

— С тобой все в порядке? — с тревогой спросил Оливье. — Эта дрянь чуть не задавила тебя!

— Смотрите-ка! Француз! — воскликнула американка. — А вы не могли оказаться здесь чуть раньше?

— Здесь есть еще англичанин, — сообщил улыбающийся Гарольд, возникнув из темноты. — И один швед!

Он протянул руку в направлении границы между светом и темнотой, откуда, пробив стену ночи, появился Свен со своей гитарой.

Американка явно заинтересовалась Гарольдом. Короткая бородка юноши и его взъерошенные волосы выглядели в световом потоке ярким нимбом. Почему бы не подарить женщине, лишенной признаков возраста, ослепительную улыбку? Одновременно Гарольд подумал о дорогой комфортабельной машине и обо всем остальном, что должно сопровождать ее владелицу.

— Святой Жан! — потрясенно воскликнула женщина. — Святой и грешный!

Не удержавшись от смеха, он представил американке своих товарищей. Лорен, так она назвала себя, пригласила всех в машину. Г арольд сел рядом с ней, остальные расположились на заднем сиденье. Перед внутренним взглядом Оливье опять возникает образ Джейн, такой, какой он увидел ее в ночи — облитую светом фар несущегося на нее автомобиля, спокойную и безразличную к смертельной опасности. И, кажется, даже счастливую!