Рэй Дуглас Брэдбери - Маски (сборник)

Раздражительный вышел, и из-за двери донеслись звуки потасовки. На мгновение в поле зрения ворвалась молодая женщина, которую догонял Раздражительный.

– Вот ты где, – вопила она, подбегая к нему, но остановилась, завидев маску. – Ты меня не проведешь! Маска другая, а ты тот же самый!

– Это неслыханное оскорбление! – закричал он. – Но раз уж ты высказалась, позволь мне продолжить прием пищи.

– Я сяду и буду раскуривать для тебя сигареты, – сказала она.

– Раздражительный, – позвал мистер С.

Раздражительный шагнул вперед.

– Я люблю тебя, – сказала она.

– Держи себя в рамках приличий в присутствии посторонних. Здесь же Раздражительный.

– Мне безразлично, – сказала она. – Я знаю твою тайну, и мы так похожи, и только тебя я люблю.

– О, ради всего святого! Сейчас моя маска раскалится. Наверное, я очень зол и обескуражен. Раздражительный, выйди ненадолго, потом возвращайся. Я попытаюсь вразумить эту неразумную женщину, а потом мы перекинемся в картишки.

Раздражительный вышел.

– Итак, – сказал мистер С. и посмотрел на женщину, которая взглянула на него своими блестящими смышлеными глазами.

– Ну? – сказал он.

Она молчала.

– Садись, – сказал он отрывисто, тыкая вилкой. – Не люблю, когда стоят.

Она села.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Никак, – ответила она, усмехаясь, – сама прихожу.

– Это точно.

– Я знаю, кто ты, – сказала она.

– Кто же я?

– Мистер Встречный-Поперечный.

– А я знаю тебя, – сказал он.

– Кто я?

– Ты – САМКА, ты Цирцея, которая превращает мужчин в свиней.

– Которыми они и являются поначалу. Дело женщины возвращать их из свинского состояния в человеческое.

– Твои амбиции такие же большие, как…

– Как твои, – закончила она за него.

– А! – Он аккуратно вытер салфеткой пальцы. Развернул свой стул, чтобы видеть ее. – Тебе повезло, что я в маске, а то я устроил бы тебе головомойку.

– Я так напугана, – сказала она.

– Еще бы.

– В самом деле.

– Как тебя зовут?

– Тебя это наконец заинтересовало?

– Откровенно говоря, да.

– И ты не отошлешь меня через час-другой?

– Можешь переночевать.

– Быстро же ты управляешься.

– Итак, имя?

– Я же сказала – Никак.

Он взглянул на нее, положив руки на колени. Под глазными прорезями маски его взгляд был настороженным и встревоженным. Наконец, после долгой паузы, с его губ сорвался тихий смех.

Он выставил ее, став на время одним-единственным человеком.

Она покончила с собой.

Затем он, запутавшись в собственной персоне, сражается за то, чтобы стать единым в тысяче лиц, каким он некогда был и едва не терпит поражение.

Первоначальный конспект и пространное повествование Брэдбери указывают на то, что нарастающий разлад Латтинга с обществом в конце концов приведет к осложнениям с полицией, судебным разбирательствам и психологической экспертизе. Два восстановленных из папки с «Масками» фрагмента намечают первый этап его пути к самоуничтожению.

В обоих отрывочных эпизодах незнакомец в маске позаимствован из первоначального повествования, в котором «раскрывается внутренняя жизнь его ближайших друзей». Как предопределяет Брэдбери в плане романа, главный герой теперь сталкивает незнакомцев «на улице, на работе или в своей гостиной с их собственными образами и подобиями», преследуя более углубленную культурную цель: «он открывает им глаза на роль, которую они играют в мире». Эта игра представляет собой большую опасность, и ее последствия (тюрьма или психлечебница) навсегда лишат его тысячи лиц.

В первом фрагменте он вызывает негодование полиции, выдавая себя за «прокалывателя воздушных шариков» и «подрывателя мыльных пузырей», дабы развеять культурные иллюзии, которые делают жизнь в данном обществе более или менее переносимой. Затем он преднамеренно вызывает раздражение женщины в автобусе, отказывая ей в пустяковой беседе, которую она надеется завязать с потенциальным воздыхателем. Он высмеивает ее невежество в вопросах искусства и литературы, вплоть до того места, где фрагмент обрывается в конце третьей страницы. Но его слово в защиту великих писателей, композиторов и философов неубедительно и лишено вдохновения, так как он знает, что эти сокровища уже ускользнули из общественного сознания.