Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 03

Как величать Тебя в печали,
Что слышать в имени Твоём?
Тебя на царствие венчали,
Ты внеземельным стал царём,

Я берегу на Пасху скатерть,
Когда с темна и до темна
Сверлит глазами нашу Матерь —
Из внеземелья — сатана;

Когда обуглившийся Феникс
Из пепла гордо не встаёт…
Что Ты в полях весенних сеешь,
Когда война мальчишек жнёт?

Когда безрукие вояки
Сидят с «протянутой рукой»?..
Я берегу на Пасху скатерть,
Чтоб растревожить Твой покой.

Щедро льётся белый дым
Над сосновыми домами.
На окошках расписных
пляшет «Русскую» мороз!

Русь по-прежнему в живых,
Не объятая умами,
Вся в наличниках резных
и в ледышках женских слёз!

На холм высокий тьма упала,
Смягчив дневную духоту.
Два обезумевших опала —
С креста — отыскивали Ту,
Что отрекаться не умела
И сомневаться не могла…
Качнулся крест.
Рванулось тело.
На грудь упала голова…
Одна лишь Мать тогда сумела
Заметить в небе два крыла.

«Я никогда не считаю до ста,
Прежде чем выстрелить — грех невелик,
И различать очертанья креста
Танка и купола я не привык» —

Сладостно очи закрыв, бормочу.
Сторож церковный. Пора закрывать.
Смилуйся, дедушка, я не хочу!
Джунгли там, дедушка, Дарвинов ад!

Уберите свидетелей и оставьте в покое
Пять повешенных пуговиц — не тревожьте уют:
Мне казалось, что жизнь моя — это что-то такое:
Или будет восстание, и меня не убьют.

Мне казалось, что боль моя оставляет мне право
Обойтись без косметики рассыпать конфетти
(А когда меня вызовут в департамент расправы —
Завалить туда с песнями и с подарком уйти).

Чубука у Тургеневых не сосите, не верьте:
Никому не обещано ничего на Земле,
Кроме воли, но каждому сердобольные черти
Счастья страшную трещину по губам провели.

Перепью сотню хамов я (но до Ноя не допил),
Я в углу обезьянника, арестован и гол,
Я язык мой из уст моих изблюю, ибо тёпел —
И претят междометия, и неведом глагол.

Вышли и мы из народа по пояс,
Авторы формул и саг,
Время направило наш бронепоезд
В реку по имени Факт.

Люди волнуются, рвут эполеты,
Камни летают вдогон.
Мы отказались платить за билеты,
Заняли лучший вагон.

Мы превратили в шампанское воду,
Манкой покрыли пески.
Люди сопят и друг друга в проходах
Пальцами рвут на куски.

«Кажется, мимо, — шепнул я на ухо. —
Это не тот адресат.
Сколько мы шли от порнухи к чернухе,
Эй, поворачивай взад!

Там нас спасёт вековая природа
Похоти и красоты,
Щедрые капли солёного мёда,
Песни сирены и ты».

«Все их глаза на полу в общей луже, —
Слышу я шёпот в ответ. —
Это одно, а второе, что хуже, —
Нас с тобой, в сущности, нет».

Простыми русскими словами
Достать немногого дано:
Какой-то дождь в оконной раме,
Позавчерашнее вино.

Вино — и пыльный подоконник,
И так столетья протекли.
Внизу сидят седые кони
И хмуро лижут соль земли.

Прими, тоска российских песен,
Мой щедрый дар в твой пыльный склеп!
Мне говорят, что это плесень, —
Спасибо, я и сам не слеп.

Открыть окно навстречу ветру?
Но я постиг за много лет,
Что в этих душных кубометрах —
Последний воздух на земле.

Отчего говорим: родная земля?
Что назвать в этой жизни родным?
Обтрепались до ниток «родные поля»
И отечества холоден дым.

Но рука моя — в тёплой её пыли,
Кровь — от крови её дождей.
Плоть — от плоти чёрной, как смерть, земли,
Как её не назвать своей?

В моих венах медленный пульс её рек,
И когда их скуёт мороз,
Мои кости отбелит последний снег
Белизною её берёз.

Эту чёрную, ветром изрытую персть
Я люблю не за и не для —
Как не любят себя. Она просто есть:
Моё тело — моя земля.