Эмэ Бээкман: Возможность выбора

В тот слякотный день, когда Регина случайно увидела в магазине Мари, близоруко уставившуюся в маленькое зеркальце, ее охватило сомнение, может ли она по-прежнему считать себя человеком действия. Жалкие старые девы, жалкие старые девы — стучало в голове, — возможно, и другие таким же образом, неожиданно, в одно мгновение осознают, что жизнь не удалась. Спохватятся вдруг, что топтались по кругу, гонялись за ветром, а под вечно спешащими ногами — ничего, кроме мертвой точки.

Почему Регина в тот грустный талый день увидела вдруг в Мари свое отражение? Она обнаружила их удручающее сходство, даром что они отличались как внешне, так и по характеру.

На душе стало жутко и стыло.

Впереди мерцало лишь повторение повторов.

Найти для жизни новое содержание?

Как воплотить это дерзкое желание в действительность?

ПОДАВЛЯЮЩЕЕ БОЛЬШИНСТВО ЛЮДЕЙ ПО СВОЕЙ ПРИРОДЕ КОНСЕРВАТИВНЫ. Они боятся перемен, каждый новый день стараются прожить по проторенному образцу предыдущего. Хотя привычный уклад жизни и собственная робость порой и нагоняют тоску, на всякий жизненный случай находится хорошее утешение: я-то что, я человек простой! К чему рисковать? На кой черт мне это нужно? С годами люди становятся осмотрительнее. По мере накопления жизненного опыта обостряется чувство опасности. Когда Регина снова вспоминала свою неуклюжую приятельницу, стоявшую возле стенда тканей и пялившуюся в крохотное зеркальце, ей казалось невозможным, что когда-то существовала Мари, которая училась в медицинском училище и увлекалась парашютным спортом. Впоследствии Мари и сама осудила свое прошлое увлечение: о чем только я тогда думала? А если бы однажды парашют не раскрылся?

Регина подумала, что человек всю свою жизнь как бы прыгает со ступеньки на ступеньку. С верхней, отчаянной, на следующую. На ней стоят просто смелые, и это нормально. Еще маленький прыжок вниз, и ты уже среди осторожных. А на самой нижней ступеньке сгрудилась масса робких, и никто не замечает, что одним человеком стало больше. А затем, волоча ноги, все они тащатся по ровному пространству к тлену.

Вечером того же слякотного дня Регина в свете вечных, уберегающих человека истин принялась сокрушать свою программу жизненных перемен. Зачем плыть против течения? Было бы легкомыслием отметать то, что уже есть. Разумный человек не прет очертя голову невесть куда. Вдруг парашют не раскроется?

Тем более что вечером того же слякотного дня повторилось все, что было уже давным-давно до мелочей знакомо.

Как обычно, она встретилась с Тийтом в центре города. На этот раз Регина увидела, что он разглядывает витрину цветочного магазина. За стеклом, в уставленных в ряд горшочках, рдели красные цикламены, очевидно, их подсвечивали специальной лампой. В глубине стоял полумрак, магазин был давно закрыт. Поэтому у Регины и не могло возникнуть наивной мысли, будто Тийт собирается преподнести ей цветы. В наши дни женщине достаточно пустяковой радости: в этот вечер Регина отыскала Тийта без особого труда. Еще в самом начале их знакомства он растолковал ей и велел запомнить, что, поджидая ее, он не намерен торчать как столб на одном месте, привлекая взгляды прохожих. Они уславливаются о районе встречи, а также о времени, но поскольку женщины всегда опаздывают, то Регине следует положиться на собственную интуицию, заглянуть в ближние переулки, обойти кругом площадь, присмотреться к людям у газетных киосков, и она может быть уверена, что в течение десяти минут отыщет Тийта.

Регина тогда лишь рассмеялась — у каждого свои причуды. Теперь они встречались уже второй год, Тийт нередко оставался у нее на ночь, в прошлые времена их назвали бы любовниками.

Хотя Тийт неоднократно мог убедиться, что Регина приходит вовремя, он все же давал ей возможность поискать его и всякий раз, будто нарочно, ждал ее на новом месте.

Регина шагала с Тийтом в ногу, порой она пыталась слегка поддразнить этого чопорного и аккуратного человека. Хотя сегодня Регина вышагивала по тротуару как солдат, это нисколько не смешило ее. Странно, еще недавно ей представлялось, что она чуточку влюблена в Тийта. Теперь же она ничего, кроме скуки, не ощущала. Время от времени она по-своему, и довольно успешно, избавлялась от этой опустошенности: выезжала за город, стояла на пустынном взморье и слушала пронзительные крики чаек. Они кричат и за меня — мысль эта всегда действовала на Регину успокаивающе. Она никому не осмеливалась признаться, что снимает таким образом напряжение. Да и кому бы ей так уж исповедоваться? Тийт избегал долгих разговоров, словно боялся, что слишком привяжется к Регине. И о себе не любил распространяться — избегал расспросов, отвечал нехотя, был немногословным, и на его недовольном лице можно было прочесть, что он презирает пустое женское любопытство. Так Регина с Тийтом и привыкли молчать, никому из них никогда не приходилось сожалеть, что в пылу какого-нибудь порыва кто-то чересчур разоткровенничался.