Стивен Кинг - Пьяные фейерверки

— Знаю, и не собираюсь оправдываться, — ответил Алден, и подняв голову, вдруг просиял: — Но чертовски хороший спектакль был, то есть пока не было пожара. Люди этого никогда не забудут.

Ардель насмешливо хмыкнула. Где-то вдали завыла сирена.

Наконец Энди вернулся и сел на свое место. Сначала он ничего не говорил, только задумчиво поглядывал куда-то в сторону.

— Это касается Ма? — спросил Алден.

— Это, собственно, и была твоя ма, — ответил Энди. — Хотела с тобой поговорить, но когда я объяснил, что ты немного занят, она попросила передать сообщение. Звонила из «Обедов Лаки», где только что вкусно отобедала вместе с твоим соседом с противоположного берега озера. Она сказала, что он до сих пор был в смокинге и что он заплатил за ланч.

— Он ей угрожал? — вскрикнул Алден. — Этот сукин сын …

— Сядь, Алден. Расслабься.

Алден успел встать, но теперь опустился на стул. Он до сих пор сжимал ладони в кулаки. У него были большие руки, которыми можно наделать много беды, если их владельца на то спровоцировать.

— Холли также просила передать, что мистер Массимо не имеет к вам никаких претензий. Он сказал, что обе семьи начали то глупое соревнование, поэтому обе семьи виноваты в том, что произошло. Твоя мама рассказала, что мистер Массимо хочет все забыть.

Кадык Алдена дергался вверх и вниз, напомнив Ардель детскую игрушку с прыгающей обезьяной на палочке.

Энди наклонился вперед. Он как-то болезненно улыбался, словно не хотел этого делать, но ничего не мог поделать.

— Она передавала, что мистеру Массимо очень жаль, что такое случилось с остальными вашими фейерверками.

— Остальными? Я же говорил, что в этом году не покупал ничего, кроме…

— Помолчи, и дай мне договорить. Иначе я забуду сообщение.

Алден кивнул. На улице зазвучала вторая сирена, потом третья.

— Те фейерверки, которые стояли на кухне. Твоя ма сказала, что ты, видимо, поставил коробки слишком близко к дровяной печи. Не помнишь?

— Э-э…

— Советую вспомнить, Алден, и поскорее, потому что мне очень хочется опустить занавес в конце этого сраного спектакля.

— Пожалуй… типа… да, — выдавил Алден.

— Я даже не буду спрашивать, почему вы зажгли печь в эту жаркую июльскую ночь, ибо я уже тридцать лет служу в полиции и знаю, что в голову пьяницам приходят просто невероятные идеи. Ты с этим согласен?

— Ну… да, — признал Алден. — Пьяницы — люди непредсказуемые, А «Лунотряс» — вообще смертельное пойло.

— Именно поэтому твоя хижина на берегу озера Абенаки сейчас пылает до неба.

— Господи Иисусе!

— Не думаю, что к этому как-то причастен Сын Божий, Алден. Вы были застрахованы?

— Боже мой, еще бы, — ответил Алден. — Страховка — хорошая вещь. Я этому научился после смерти Бати.

— Массимо также были застрахованы. Твоя мама попросила это тебе передать. Она сообщила, что за яичницей с беконом они решили, что так будет честно. Ты согласен?

— Ну… его дом был чертовски большим, больше нашей лачуги.

— Допустим, что в его страховом полисе эта разница обозначена, — сказал Энди и поднялся. — Думаю, какое-то слушание все равно состоится, но сейчас ты можешь идти.

Алден поблагодарил. И ушел, пока они не передумали.

Энди и Ардель сидели в комнате для допросов и смотрели друг на друга. В конце концов, Ардель заговорила:

— А где была миссис Маккозланд, когда начался пожар?

— Пока Массимо не пригласил ее на яйца-пашот с омаром и жареным картофелем в «Лаки», она была прямо здесь, в участке, — ответил Энди. — Ждала, отправят ее мальчика в тюрьму, или арестуют до судебного заседания. Надеялась выкупить его в случае с арестом. Эллис сказал, что, когда они с Массимо ушли, он обнимал ее за талию. Видимо, у него длинные руки, потому что талия у нее необъятная.

— А кто же, по-твоему, поджег хижину Маккозландов?

— Мы этого никогда не узнаем, но если ты хочешь услышать мое мнение, то это сделали сыновья Массимо, еще до рассвета. Положили свои неиспользованные фейерверки возле печи или же просто на нее, а потом подбросили в ту печку дров, и она сильно разгорелась. Очень похоже на бомбу замедленного действия, если подумать.

— Черт побери.

— Вот какие можно сделать из этого выводы: когда пьяницы фейерверки запускают — это плохо, а когда рука руку моет — это хорошо.

Ардель подумала над этим, а потом вытянула губы трубочкой и просвистела мелодию из пяти нот из «Близких контактов третьей степени» . Она попыталась повторить, но засмеялась, и ничего не получилось.