Станислав Новицкий - Запуск разрешаю! (Сборник)

Редактору показалось, что он ослышался:

— То есть?

— Ну, конечно, вначале слушаем щебетание. Учимся различать голоса. Учитель нам рассказывает… А потом ставим силки, ловушки с приманкой. Бьем из рогаток.

— Зачем?

— Для чучел.

— А чучела для чего?

— Мы птиц любим. Они красивые. Я же написал…

— Интересный поворот темы, — говорит редактор. — И много вы делаете чучел?

— Все шкафы в классах забиты, — отвечает Толик. — В учительской полно. Если места не хватает, Николай Иванович продает чучела на рынке. Синички, ласточки, жаворонки идут по пять рублей, совы по десять, орлы и соколы по три червонца.

— Стоп! Что-то мы не туда заехали…

— Вот и я думаю — лучше об этом не надо.

— Ладно. Не будем углубляться в детали. Вернемся к твоему варианту.

Редактор начал перекладывать лежащие на столе газеты. Нашел карандаш, ластик и углубился в текст.

— Давай напишем так. Зимой птицы улетают на юг. И нам не хватает, нам не хватает…

— Их песен, — подсказывает Толик.

— Тонкой и неброской красоты, — подхватывает редактор.

— Нас радует их стремительный полет, — читает Толик. — Это оставляем?

— Восхищает гордое парение, — добавляет редактор.

— Веселит душу соловьиная трель… — выхватывает фрагменты из текста Толик. — Пойдет?

Редактор одобрительно кивает. И тут же вписывает от себя, бормоча под нос:

— Тревожит сердце прощальный клекот журавлей…

— Клекочут орлы, — мягко, чтобы не обидеть человека, уточняет Толик, — журавли курлычут.

— Молодец. Материал знаешь.

— Так сколько ж перебито…

— Об этом не надо.

— Понял. Тогда, может, хватит исправлять?

— Пожалуй, да, — соглашается редактор. — И в конце добавим: чтобы пернатые друзья всегда оставались с нами, мы, мы… — запнулся он. — Как вы это делаете?

— Что?

— Ну, эти. Чучела.

— Очень просто. Сначала потрошим. Кишки выбрасываем. Потом аккуратно, чтобы не повредить оперение, снимаем кожу. Выворачиваем наизнанку.

— Все?

— Нет. Шкурим. Протравливаем раствором мышьяковистого натрия или медного купороса. Оголенный череп отрезаем от тушки. Удаляем глаза, язык, мышцы. Через затылочную кость вытаскиваем мозг…

— О боже! Это зачем?

— Чтобы не гнил. Протравливаем весь череп…

— Стоп! Хватит, — поморщился редактор, — обойдемся без этих ужасных подробностей.

— Я понимаю. Поэтому не рассказываю, сколько от них кровищи. А какой запах — настоящая вонь! Кстати, об этом можно «написать как-то особенно…» — Толик с намеком посмотрел в мою сторону.

— Не думаю, что это понравится читателям.

— Но это правда.

— Запомни, не всякая правда годится для печати, — назидательно сказал редактор.

— О том, что тушки мы жарим на углях, тоже не упоминаем?

— Жарите? — удивился редактор. — Но зачем?

— Для еды.

— Вы их едите?

— Естественно.

— О господи!

— Не пропадать же добру. Тем более в магазинах никогда не бывает мяса. Да и хлеб с перебоями. Причем хлеб кукурузный. Вы не знаете, когда, наконец, появится нормальный пшеничный хлеб? Я не говорю белый там или серый. А хотя бы черный обычный хлеб.

— Стоп! — редактор почему-то разозлился. — При чем тут это? Ну при чем тут это?!

— Я понимаю. Мне и родители говорили: «Это нельзя обсуждать вслух».

— Вернемся к птичкам, — недовольно сказал редактор. — К природе!

— Хорошо, — говорит Толик. — Вернемся. Что, если написать честно? На природе, с дымком — птицы очень вкусные.

— Ты вообще нормальный?

— Как все. Не верите? Спросите у любого из наших. Можете сами попробовать.

— Боже упаси!

— Понятно.

Редактор долго не мог сосредоточиться:

— Давай изложим так. Чтобы сохранить воспоминания о наших пернатых друзьях, мы оставляем их на зиму в классах… неживыми.

— Да, — говорит Толик, — можно и так написать. Неживыми чучелами.

— На переменах мы долго любуемся ими…

— Нет, про это не буду.

— Почему?

— Мы же не сумасшедшие. На переменах мы стоим в очереди за чаем. Или играем в футбол. Или гоняем девчонок по школе…

— Логично, — согласился редактор. — Теперь давай поработаем над концовкой.

— Давайте.

— Мы не просто рассказываем о любви к природе. Правильно?

— Так.

— Через газету мы обязаны давать пример. Газета не только информатор, но и пропагандист, организатор.

— Вам видней.

— В конце должен быть какой-то толчок. Призыв к действию.

— Согласен, — отвечает Толик. — Это как у нас в классе. Кто-то говорит: «Ленька Слободянюк ябедничает учительнице». И призывает к действию: «Давайте набьем ему морду!»