Мири Яникова - Форпост для всех

— Когда? – спросила Лея.

— Давно. В детстве. Мне было пять лет. Тогда как раз родилась моя сестричка. А меня отправили на лето сюда с тетей и дядей и их сыновьями, моими двоюродными братьями. Деревня называется Косов.

— Здесь жили ваши родные?

— Да. Какие-то дальние родственники. Те, кто остался здесь с давних времен. В этих местах – мои корни, со стороны папы. Мне было здесь хорошо, но я очень скучала по родителям.

— О чем ты думала, пока мы были внутри портала? – вдруг спросила Лея, немного сбив лирический настрой, который приняла их беседа.

— Об Ицике. О том, что, хоть ему и очень хорошо в школе, но, может быть, он скучает по мне. Может, не надо было его отправлять в школу-интернат. Хотя, какой у нас был выход?

— Так вот поэтому мы сюда и попали. Твое намерение перебило мое. Ты очень сильно сосредоточилась на чувствах ребенка, находящегося далеко от семьи. Тоскующего ребенка. Ты ведь здесь тогда тосковала, верно?

— Мама! – раздался сзади тот самый голос, ломающийся басок, который ей больше всего на свете хотелось бы услышать в этот момент.

Женя резко обернулась. Ее младший сын стоял прямо перед ней, по колено в воде, рядом с Камнем.

Бросившись к нему, обняв его и зарывшись лицом в пахнущий, как ей показалось, снегом воротник его куртки, Женя, не скрываясь, дала волю слезам. Когда она оторвалась от него и глянула ему в лицо – ее сын был чуть выше нее ростом, — она увидела, что он тоже плачет.

— Родной мой… Маленький… Как ты сюда попал?

— Сам не знаю. Но у меня получилось!

Они сидели втроем на берегу речки возле камня, на котором сохла одежда Ицика, когда заметили в воздухе что-то вроде моста. Мост был призрачным, один его конец было не различить, а второй скрывался в лесу. Лея заметила его первая.

— Они же упадут! – испугано воскликнула она.

Женя и Ицик внимательно всмотрелись в небесное видение и заметили, что по мосту, балансируя, движутся едва видимые фигуры. Следуя своему пути по призрачной дорожке в небесах, они исчезали в лесу.

Все прояснилось через мгновение, когда сразу несколько человек появились на опушке леса. Приглядевшись, можно было заметить, что все они были мальчиками от 13 до 16 лет, и все были одеты в меховые куртки, ушанки и валенки.

— Авромеле! – пронзительно закричала Лея и бросилась к сыну.

…Когда закончились объятия и слезы, Ицик с другом представили мамам остальных присутствующих, оказавшихся их одноклассниками.

— Ты открыл портал, а мы уж постарались сделать так, чтобы он не закрылся, и прошли следом. Откуда мы знали, вдруг тебе нужна помощь? – объяснил один из мальчиков.

— Давай немного отдохнем, а потом со свежими силами будем вытаскивать отсюда всю команду, — предложила Лея. – Это очень хорошо, что нас будет много, – общее намерение в любом случае пересилит, даже если кто-то один и отвлечется на свои мысли. И мы на этот раз обязательно попадем в школу.

— Отлично. Давай полчасика отдохнем и не будем ни о чем думать, а детям дадим побегать. Смотри, какая здесь красота!

Женя легла на траву. Мальчики, сбросив куртки, бегали и резвились вокруг. Женя прислушивалась к их веселым голосам – а говорили они между собой, понятно, на идиш, что придавало всей сцене дополнительную прелесть. Она лежала с закрытыми глазами, улыбаясь без всякого повода, когда вдруг ощутила легкий укол в щиколотке, а затем ее пронзило чувство бодрости, радости и отличного здоровья. Ее мысли ушли куда-то в сторону, пока она не услышала нечто, что немедленно вернуло ее назад.

На этот раз звучала речь на русском языке. Кроме нее, из всей компании по-русски мог говорить только ее сын. Говорил он на языке своих родителей с сильным акцентом, и по собственной воле, просто так, ни за что бы на него не перешел.

Конечно же, это его голос, и его милый и смешной акцент. Женя села, огляделась. Ицик стал бы говорить по-русски только с кем-то, кто знает этот язык и совсем не знает его родного иврита… В их компании таких не должно быть.

И тут она услышала ответ его собеседника. Вернее, собеседницы. Говорила маленькая девочка, и голос ее был просто поразительно знаком…

— Спасибо, мне теперь совсем-совсем не больно. Я даже тете не скажу, что обожглась крапивой. Видишь, и следов совсем не осталось. А как ты меня вылечил? Ты же просто что-то про себя сказал?

— Что надо, то и сказал, — несколько грубовато ответил Ицик, но затем спохватился и вежливо спросил ее: — А ты здесь живешь, да? В этой деревне?