Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 10

По Есенину, буквы «Я» и «У» в их соединении дают образ креста как символа преодоления пространства и духовного прорыва к сущностным основам бытия. Этот образ несет последнее предложение четверостишия:

Таким образом, каждая строчка стихотворения представляет собой явление скрещивающихся линий:

В «Ключах Марии» Есенин писал о трех типах образности: об образе заставочном — «от плоти», корабельном — «от духа» и ангелическом — «от разума» 1. Заставочный образ поэт представлял как уподобление одного предмета другому и в этом смысле сравнивал его с метафорой. Так, в его стихотворении в первых трех строках и в первом предложении четвертой строки образ креста является через зрительные ассоциации, связанные с пейзажем. Композиция пейзажной картины — метафора креста.

«Корабельный образ есть уловление в каком-либо предмете, явлении или существе струения, где заставочный образ плывет, как ладья по воде» 2. Действительно, во всем четверостишии «Снежная равнина…» за зрительными впечатлениями (заставкой) ощущается какая-то недосказанная тайна. Читатель понимает, что существует нечто большее, чем то, что определяется здесь словами и обычными понятиями.

«Ангелический образ есть сотворение или пробитие из данной заставки и корабельного образа какого-нибудь окна, где струение являет из лика один или несколько новых ликов» 3. Таким соединением физической картины стихотворения с запредельным, метафизическим смыслом, который начинает просвечивать через эту картину, является умозрительный символ креста, выраженный через образное восприятие буквы алфавита. Этот ключ, этот путь к инобытию, возникший за природным миром лик — есть чудесное и прекрасное.

Белый цвет, который как свет пронизывает все стихотворение, несет в себе образ гармонического слияния всех цветов, идею упокоения и успокоения, полноты и всеединства. Он эмоционально дополняет образ широкого, недвижимого пространства и придает ему сакральный характер.

В древнерусской культуре фита принадлежала не только к жизни слова, но и богослужебного пения. Мелодия на Руси записывалась не при помощи нот, как в наше время, а при помощи знаков — знамен, размещавшихся над словами текста. Некоторые напевы, которыми распевалось слово, обозначались знаком фиты 4. В древнерусских азбуках знаменного пения к ним применяются такие определения, как «сокровенные», «тайносокровенные», «таинственные», «тайнозамкненные», «мудрые строки», «узлы» 5. Являясь по музыкальной форме «узлом», кульминационным местом песнопения, фита размещалась над наиболее значимыми словами текста: «рождается (Бог)», «Пречистая (Дева)», «крестом», «апостолами», «призываю (Предстательницу)» и т. п. Своей мелодией фитный распев устремлялся от самых низких по звучанию звуков к высоким, светлым, звонким, видимо, символизируя соединение земного и небесного, материального и духовного, познаваемого и непознаваемого 1. Очевидно, не случайно он был часто связан с тематикой Богородицы, называемой христианскими гимнографами «мостом» (древнегреч. — .(Xn

Знал ли об этом поэт, когда давал образное толкование знаку q? Так или иначе, но известно одно: Сергей Есенин размышлял о единстве искусств 2. Он был уверен, что все виды человеческого творчества, как и сами люди, имеют один исток, и философски определял его символом мирового древа жизни: «… совсем не важно, что в Иудее это древо носило имя Маврикийского дуба… Скандинавская Иггдразиль — поклонение ясеню, то древо, под которым сидел Гуатама, и этот Маврикийский дуб были символами „семьи“ как в узком, так и в широком смысле у всех народов… Наши бахари орнамента… поняли его, развязав себя через пуп, как Гуатама. Они увидели… что мы есть чада древа, семья того вселенского дуба, под которым Авраам встречает Святую Троицу» 3.

Сергея Есенина не оставляла мысль о том, что изобразительное искусство, мифический эпос и музыка русского народа произошли именно от этого символического мирового древа. Волшебная дудочка пастуха, сделанная из тростинки (младшей «сестры» дерева) и говорящая о событиях глубокой старины, — вот, по мнению поэта, образ, сливший на Руси тайну слова и музыки. Соединение слова и изобразительного искусства — буквы алфавита и красоты, созданной человеческими руками, — он видел в образе орнамента.