Дэмиан Лэниган - Стретч - 29 баллов

Вот я уже и на Чансери-лейн. Лавка портного с вывеской «Госслужащие — Юристы — Муниципалы — Ученые», которая точно отражала дух квартала. На воротах и дверях гостеприимные таблички: «Посторонним не входить» и «Частная собственность». Я прошел дальше, унылый вид безликих кварталов доходных домов Холборна почти вызывал облегчение. Спустя две минуты я нырнул в мерно движущуюся, неброско одетую толпу подземки. Гордон оставил в ячейке камеры хранения только дневник Билла Тернейджа и несколько папок с моим «матаном». Я купил сигарет и уселся в кафе на Эклстон-стрит с чашкой слабого, сладковатого чая. Делать было нечего, и я принялся листать дневник Билла. Тут мне пришла в голову мысль. Я достал папку со своими рейтингами. Мысль подтвердилась. Сторонний наблюдатель мог бы заключить, что оба документа написаны одним и тем же лицом — мрачные, злорадные подсчеты, дикие припадки сквернословия, болезненная сосредоточенность на жалости к себе и смраде в собственной душе. Впервые я видел себя столь отчетливо со стороны. У меня появилось то же ощущение, что и тогда в гостях у Тома, — словно какой-то тяжелый объект летит на меня с большой скоростью, намереваясь причинить мне зло. У объекта было лицо Барта. Вместо того чтобы сдрейфить и впасть в уныние, я стал мысленно приближать момент столкновения, мне хотелось, чтобы наступила развязка, большая жирная точка, чтобы сила инерции довела дело до конца.

Я вышел из кафе, бросил дневник Билла и свои бумажки в урну на Пимлико-роуд и направился к Челси-бридж.

Минут десять я наблюдал, как люди прыгают вниз с моста на эластичном канате. Организаторы запускали сразу по двое прыгунов, связанных вместе как заложники. Парочка бросилась вниз и взлетела кверху. Движение состояло из двух частей — жуткое стремительное падение, переходящее в замедленный полет, потом люди достигали низшей точки, крик сменялся смехом, прыгуны, поболтавшись в воздухе вверх-вниз, останавливались. Когда парочку на лебедке подтягивали наверх, девушка заметила меня и выкрикнула:

— Попробуйте! Обязательно попробуйте!

Парень помахал мне рукой. Я помахал в ответ и крикнул:

— Я как раз собираюсь.

Еще через двадцать минут я был в «О’Хара». До открытия оставалось полтора часа, но внутри уже мелькали люди. Я вошел. Ресторан ломала изнутри бригада рабочих, запорошенных известкой. Один с топором нападал на барную стойку, двое его приятелей крушили кухню.

— Че надо?

— Я здесь работаю. Хотел спросить, что здесь происходит.

— Че ты делаешь?

— Работаю я здесь.

— Не, паря, уже не работаешь. Закрыли вас две недели назад, а нас вызвали ломать.

— То есть как закрыли?

— Закрыли на хрен, и все, я откуда знаю, обанкротились, говорят. Кто-то купил, а мы теперь делаем перелицовку.

— Ни фига себе.

— Придется тебе, паря, другую работу искать.

Рабочий захихикал и принялся разделывать бар, но вдруг остановился.

— Как тебя зовут, гришь?

— Фрэнк Стретч, я здесь менеджером работал.

Рабочий немного подумал, фыркнул и отправился на кухню, перешагивая через шнуры питания и кучи штукатурки. Я вышел на улицу. Что-то непонятное творится. Рождество отработали по лучшему разряду, собирались открывать еще два филиала. Как это могло случиться? Может быть, это какая-нибудь изощренная махинация, чтобы уйти от налогов?

Через дорогу находился офис агента по торговле недвижимостью. Я зашел и спросил одного из бойскаутов-переростков, что случилось с баром. Он с утомленным видом оторвался от «Дейли мейл»:

— Точно неизвестно, но наши говорили с их начальством пару недель назад. Вроде как бухгалтер сбежал с кругленькой суммой, а хозяин таскал деньги из кассы и оплачивал ими игорные долги. У них было пять или шесть ресторанов, все как в унитаз смыло.

— Боже.

— Полиция на прошлой неделе приезжала. Кто-то ночью туда забрался и пытался устроить пожар. Там же наверху квартиры, люди могли погибнуть.

Наверняка дело не обошлось без Дубины Брайана. Я подошел к стеклянной витрине и посмотрел сквозь нее на «О’Хара».

— Ты работу у нас ищешь?

— Я? Нет уж, приятель. Ваша контора битком набита дипломированными придурками с замашками яппи.

— Да-а, что есть, то есть. Но у нас не так уж плохо.

Я зашел в соседнее кафе, пытаясь сообразить, как быть дальше. После уплаты шестидесяти пенсов за диетическую кока-колу от моей наличности осталось меньше одного фунта. За шмотки, что на мне, на барахолке дадут не больше восьми пенсов.