Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 11

«Оранжевая революция» — как бы к ней ни относиться (моё отношение известно!) — подвела черту под целой эпохой. Выборные махинации, на которых держалась власть на постсоветском пространстве, с т а л и о п а с н ы д л я с а м о й в л а с т и.

Вряд ли Россия станет исключением. Триумфальный итог — результат избирательной двухходовки 2003–2004 годов — скорее всего обернётся большими проблемами для режима на следующих выборах. Сколько бы голосов ни получила власть, результат почти наверняка будет поставлен под сомнение.

Уроки прежних кампаний могут стать решающим аргументом. Так, махинации Кучмы в 1999-м рикошетом ударили по Януковичу в 2004-м. От самого донецкого преемника немногое зависело: доверие к власти было подорвано…

Повторение киевского сценария вполне возможно в Москве. Поучительно: эта малоприятная перспектива открывается перед Путиным в момент наивысшего торжества созданной им системы.

Стояли последние летние дни.

Сорвавшееся с ветки яблоко на границе ночи уже перекатывалось из августа в сентябрь. Меркла трава по буграм. Легко, без боли осыпался лист из желтеющих и еще зеленых крон.

По опыту недавнего своего крестьянствования мы с женой знали, что основная работа — уборка урожая — еще только начинается, еще только подготавливаются места для свала, переборки, хранения и, значит, застолье наше успеет состояться. Но мы ошиблись. Жизнь убыстряла шаги не только в городе, но и в селе. Ранние весны тянули за собой и ранние осени с их тяжкой — до полдня — свинцовой росой, с продолжительными дождями и легкими заморозками, так что к нашему приезду на огородах уже кипели уборочные работы — косили ботву, относили ее на край огорода или на одну из борозд, освобождая другие для распашки, подкапывали вилами концы грядок.

От Козельска до самой деревни шли пешком — восемь с лишним километров.

Деревня Житеевка, как тысячи других деревень России второй половины XX века, доживала последние свои дни на земле. Из тридцати когда-то крепких многолюдных домов к восьмидесятым годам осталось пять полуживых, словно обваренных кипятком домиков.

Посмотришь окрест — пустота, безлюдье, разор, — обязательно вспомнишь прекрасного северного сказителя Шергина:

«Весной гагара сядет на каменный карниз, нащипает у себя с груди пуху и в пух снесет яйца. Этот пух можно взять, гагара второй раз гнездо пухом своим выстелит. И второй пух можно собрать. Гагара и в третий раз нащипает пуху. Этот пух нельзя тронуть. Птица бросит все и навеки отсюда улетит».

Много ученых слов потрачено на объяснение того, какая сила разорила русскую деревню, выбила из нее весь трудоспособный народ — революция? гражданская война? коллективизация? индустриализация? Великая Отечественная? сталинские пятилетки или послесталинское безвластие нанесенных ветром агентов разрушительного влияния? Меньше сказано о другом: какая сила еще удерживает здесь эти пять домиков, пять живых старожилов.

Нашей бабы Лены, к кому приехали мы с женой в Житеевку, не оказалось дома.

Побросав сумки у закрытой двери, мы отправились на огород искать хозяйку.

Сразу же за двором — старый сад. На яблонях и под яблонями — яблоки, яблоки, яблоки…

Запах антоновских яблок исчезает из крестьянских усадеб.

Так сказал бы сегодня Бунин.

Когда-то, во времена Ивана Алексеевича, так называемые садовники еще летом договаривались с хозяевами садов, а осенью приезжали на лошадях, грузили и увозили урожай.

Теперь все иначе…

Вместо бабы Лены встретилась нам на усадьбе наша давняя знакомая из-под Козельска Мария Никифоровна — в пору нашей молодости она много лет подряд пасла здесь после объединения нескольких деревень в один колхоз большую овечью отару и квартировала у бабы Лены. Высокая, хваткая, молчаливо-улыбчивая, в белом платке, в пиджаке поверх серой овечьей кофты, она воткнула в землю вилы, которыми собирала недавно скошенную ботву в копешки, и бойко шагнула к нам навстречу, и прямо-таки влилась в наши общие радостные объятия. Как всегда в эту уборочную пору, она, родная душа, пригнала сюда за десять километров лошадь из своего кое-как сохранившегося колхоза на помощь своей лучшей подруге.

— Матери нет, — сказала она, не дожидаясь нашего вопроса. — В Козельск умотала с яблоками… На винзавод повезла… Отпустила ее, пускай отдохнет, пока я тут за нее поработаю… А завтра, с утра — хорошо, что вы приехали! — все на картошку!..