Аарон Аппельфельд - Цветы тьмы

– Русские уже пришли?

– Они в окрестностях города.

– А когда сюда придут?

– Сегодня, видать, – ответил крестьянин приглушенным голосом.

– У нас немного времени осталось, – сказала Марьяна, невольно выдав свой страх.

Вдруг крестьянин уставился на нее пристальнее и спросил:

– А ты не Марьяна случаем?

– Ошибаешься, – сразу ответила она.

– А я решил, ты Марьяна.

– Люди иногда ошибаются.

– А это твой сын?

– Конечно, разве не видать, что он мой сын?

– Человеку свойственно ошибаться, – ответил он и отвел от них взгляд.

– Черти в любом месте водятся, – сказала Марьяна, когда они отошли подальше.

Теперь Хуго понимал, что все женщины, жившие в заведении, принимавшие немцев в своих комнатах и развлекавшиеся с ними по ночам, находятся в смертельной опасности. В своем воображении он лелеял мысль, что Марьяна не относится к их числу. Она лишь притворялась такой. Втайне же была всегда его, а сейчас она его целиком.

Пока что они нашли прибежище в амбаре, заброшенном, но хотя бы с крышей. Марьяна расстелила на земле свою косынку и разложила на ней маленькую бутылку ликера и шоколадное печенье из хозяйкиных запасов. Хуго попробовал ликер, и ему понравилось.

Солнце стояло теперь высоко в небе, и снег сиял вовсю, отражая его свет. Когда они отправлялись кататься в Карпатские горы, мама обязательно заставляла всех надевать солнечные очки. Он слышал ее голос, предостерегающий и требовательный.

По окончании их странной трапезы Марьяна закурила сигарету и сказала:

– Странно, все радуются, что война закончилась, и только я одна боюсь.

– Чего ты боишься?

– Русских боюсь, они ведь фанатики. Всех, кто общался с немцами, они убивают. Странно как, жизнь не так уж важна для меня, а страх все же остался.

– Мы улизнем от них, – ответил Хуго, желая приободрить ее.

– Я не жалуюсь. Мне сейчас хорошо. Таким ночам, когда я сплю одна или с тобою, просто нет цены. Все эти годы, с самой юности, мне из ночи в ночь приходилось трудиться, как рабыне.

– Я буду о тебе заботиться, – сказал Хуго и заглянул ей в глаза.

– Ты должен мужать и расти. С тех пор как ты со мной, ты подрос, но еще недостаточно. Я позабочусь, чтобы у тебя было довольно еды. Вот-вот весна придет, и тогда мы сможем пойти вдоль реки, будем ловить рыбу и жарить ее на костре.

Хуго хотел похвалить ее, но не нашел подходящих слов и сказал только:

– Большое спасибо.

Марьяна мягко взглянула на него и ответила:

– Друзей не требуется благодарить. Друзья помогают друг другу, это само собой разумеется.

– Я был неправ, – зачем-то сказал Хуго.

– Нам предстоят чудесные дни, – сказала Марьяна и отпила из бутылки.

Потом они пошли, держась подальше от домов. Марьяна была в отличном настроении, пела, дурачилась и передразнивала немецкий выговор мадам, а в конце сказала:

– Я не жалею, что ушла из заведения. Еще чуть-чуть, и весна наступит, деревья распустят листочки и послужат нам крышей. Марьяна любит природу. Природа хороша для женщин. Природа не стращает и не насильничает. Женщина сидит себе на берегу ручья и полощет ноги в воде, а если вода теплая, то купается. Ты согласен?

– Полностью.

– Ты Марьяну любишь, не пристаешь к ней с требованиями и жалобами.

– Ты красивая.

– Это как раз то, что Марьяне нравится слышать. Мой папаша, светлая ему память, говаривал: „Красивые женщины – это сущее наказание. Все беды от них“, – и она скрипуче, как ворона, расхохоталась.

Пока что солнце закатилось и виднелось на горизонте. Стало подмораживать, и Марьяна очнулась от своих размышлений и сказала:

– Скоро ночь, а мы без крыши над головой. Мы ушли слишком далеко от домов, и сейчас придется возвращаться.

В ее голосе не было паники. Хуго уже обратил внимание, что когда бутылка у нее под рукой, она видит все вокруг ясным и безоблачным.

– Горизонт прекрасен, – продолжила она мечтательным тоном. – В детстве я любила смотреть на него, да с тех пор много воды утекло. Позабыла я, какой он красивый. Я тогда верила, что за час-другой смогу до него дойти. Почему ты смеешься?

– Я тоже так думал, когда был маленьким.

– Ага, я знала, что у нас есть что-то общее, – и оба они рассмеялись.

Они продвигались не спеша, мелкими шагами. Марьяна промолвила:

– Отдала бы сейчас все сокровища мира за чашку кофе и творожный кекс. Я не голодна, но чашка кофе и творожный кекс укрепили бы мою веру. А как ты, миленький? Целый день не ел. Марьяна страшная эгоистка и все время думает только о себе, а тех, кого она любит, она временами забывает. Это недостаток ее натуры. Вряд ли этот недостаток можно было исправить. Но ведь ты меня извинишь, ты всегда меня извиняешь.