Тим Лотт - Блю из Уайт-сити

Но он берет свою тележку и уходит.

У меня все опускается внутри. Тони, в отличие от меня, в состоянии нажать на ядерную кнопку.

— Ну, хорошо, возьми еще один удар.

Нодж молчит. Тони тут же останавливается. Ему тоже не хочется выходить из игры, ясное дело.

— Черт побери! — кричит Колин.

Мы все в изумлении смотрим на него. Лицо красное. В какой-то момент я с ужасом подумал, что он заплачет.

— Мы что, не можем просто… быть друзьями? К чему все это? Я… я не понимаю… это бессмысленно! Пожалуйста, перестаньте. Пожалуйста!

Ситуация выходит из-под контроля. И, что самое неприятное, — есть опасность конфуза.

Я смотрю на Колина и говорю:

— Ты прав. Колин прав. Это глупо. Тони, сделай еще один удар. Давай. Вперед.

Нодж кивает, очень неохотно. Он тоже предпочитает обойтись без сцен.

— Давай. Какая разница. Бей.

Тони уже почти смилостивился, но только почти. Нам предстоит долгий путь к тому месту, с которого все началось.

— Не нужен мне ваш удар. Я не нуждаюсь в одолжениях. Особенно от какого-то… плаксы.

Плаксы. Воспоминания о том, как Колина раздевали — я все эти годы старательно избегал их, — ярко вспыхивают в голове. Колин отшатнулся, как будто его ударили по лицу. Но Тони остановил тележку и перестал вертеть в руках клюшку. Ясно, что уходить он не хочет, но и лицо потерять не может.

— Послушайте, давайте просто переиграем, — говорю я. — У нас с Ноджем все равно были удары никудышные. Сделаем вид, будто только что пришли к этой лунке, и начнем отсюда заново.

— Давайте, — соглашается Нодж, хотя его удар был лучше, чем мой.

— Ладно, — подумав, произносит Тони, как будто делает нам огромное одолжение.

Колин кивает и снова ставит мяч на площадку «ти».

Мы начинаем игру с пятой лунки. Тони на этот раз делает хороший удар, мяч приземляется на «грин» метрах в двух от края. Нодж тоже попадает в «грин», и даже Колин бьет не очень плохо. Эти три хороших удара давят на меня, и я промахиваюсь — мяч летит по косой прямо в кусты. Мне хочется зашвырнуть туда и клюшку.

— Не повезло, — говорит Тони.

Он смущен, но удовлетворения все равно не может скрыть. Я надеваю маску безразличия на лицо и иду к кустам — моего мяча нигде не видно. Срезанная мертвая пожухлая трава на «рафе» делает задачу практически невыполнимой. Я обыскиваю все вокруг с помощью восьмой металлической клюшки, но три минуты поисков не дают никакого результата.

Тони и Колин направляются ко мне: хотят помочь. Меня не видно за кустами и разлапистыми ветвями деревьев. Нодж окликает их, они оборачиваются. И тут у меня съезжает крыша: я лезу в карман, нащупываю запасной мяч, секунду-другую сомневаюсь, а потом бросаю его на землю. Это не жульничество, говорю я себе, а восстановление справедливости. Тони не должен был переигрывать свой удар. Когда я поднимаюсь, Тони все еще смотрит в другую сторону, а Колин идет ко мне. Я поднимаю вверх большие пальцы:

— Все в порядке. Нашел!

Тони поворачивается и делает мне знак рукой. Колин останавливается и смотрит в мою сторону. Он стоит так несколько секунд, потом медленно разворачивается и возвращается на «грин». Я беру свою металлическую восьмую клюшку, которой пытался искать мяч, встаю сбоку и слегка отклоняюсь назад. Получается отменный «свинг». Крученый мяч взлетает в воздух, замирает, а потом опускается на поле. Он подскакивает и оказывается в десяти сантиметрах от лунки. Я легко загоню его одним ударом.

Затем бьют Тони и Нодж, Ноджу удается потрясающий шестиметровый удар, после того как мяч отклонился от курса, упав на непонятно откуда взявшуюся ветку. Колин мажет два раза подряд у меня снова хороший удар. Я иду наравне с Тони, на две позиции отставая от Ноджа, остаются еще две лунки. Атмосфера становится напряженной и враждебной.

Перед следующей лункой течет небольшой ручей. Я, Колин и Тони без труда перебрасываем через него мячи, а Нодж промахивается, и мяч падает прямо в ручей. Небо над нами становится все темней. Вдали слышны раскаты грома.

Мы идем к ручью. Каким-то непонятным образом мяч попал не в воду, а на плоский камень посередине ручья. Ручей не больше полуметра глубиной, но течение быстрое, и очевидно, бить отсюда нельзя.

— Похоже, об этом придется забыть, — говорю я. Хотел сказать с сочувствием, а получилась издевка.

— Не думаю, — упорствует Нодж.

Он наклоняется и начинает снимать ботинки.

— Что ты делаешь?

— Продолжаю игру.

— Ты же не можешь. Мяч на середине этого поганого ручья.