Альберто Моравиа - Аморальные рассказы

Он басит: «Можно?» Завороженный его самоуверенностью, прошу войти. Он входит, и вот он уже на середине кабинета: типичный «волосатик» в узеньких джинсах и кожаной куртке — подобные типы сотнями болтаются в определенных кварталах города. Но две вещи кажутся мне необычными и сразу удивляют: большая черная кожаная сумка с множеством кармашков через плечо и кое-как перебинтованная окровавленная рука. Сумка кажется забитой до краев; травмой руки объясняю неспешность, с которой он открывал дверь. Осматриваясь, он подозрительно спрашивает:

— Никого?

— Кроме меня, никого.

Он подходит к столу, сбрасывает на него сумку и объясняет:

— У меня в сумке кое-что есть, и это нужно спрятать, скажи, куда. Ты кого-нибудь ждешь?

— Нет, никого не жду. Да честно говоря, я и тебя не ждал.

Последнюю фразу я произношу, чтобы дать ему понять, что его появление мне кажется, по меньшей мере, странным.

Он принимает мои слова всерьез и говорит:

— Да-да, я знаю; но я сначала был в Милане, потом в Неаполе. Во всяком случае, ты готов, да?

— Готов? Да, я готов, — смущаюсь я.

— Ведь теперь мы в тебе нуждаемся.

Эти слова меня заинтриговали. Кто такие «мы»? И почему они во мне нуждаются? Спрашиваю, чтобы потянуть время:

— Что у тебя с рукой?

Он замечает таблоид, который я читал утром и оставил в кресле развернутым на первой странице с заголовком, написанным аршинными буквами, и говорит:

— A-а, это? Вчера вечером в ходе перестрелки меня ранили, но я уложил того, кто в меня стрелял.

Не знаю, что и сказать. Думаю, что этот незнакомый мне человек ошибся дверью. Прежде я его никогда не видел, наверное, он террорист, правый или левый, может, и грабитель, пойманный на месте преступления. Известно, что наш дом полон людей, среди них может быть и террорист, и заурядный грабитель. Но как убедить его в том, что он ошибся? Его грубое: «я уложил того» — не позволяет мне открыться. Если он перепутал дверь, может, теперь он способен уложить и меня, как свидетеля?!

Осторожно спрашиваю:

— А как ты меня разыскал? Сказал портье, что ищешь синьора Проетти?

Услышав мое имя, он и глазом не моргнул:

— Нет, я просто поднялся. Какая нужда была спрашивать? Пришел, потому что хорошо запомнил, где ты живешь. Ты что, все еще спишь?

— Да, я спал, видел повторяющийся сон и еще не совсем проснулся, — зачем-то сообщил я ему.

— Что за сон? — неожиданно заинтересовался он.

Я рассказываю ему сон. Он коротко смеется, при этом открываются белые волчьи зубы, и спрашивает:

— Скажи, ты, часом, не хочешь ли нас заложить?

— Да что ты такое говоришь! — я чист, как младенец.

— Ну, ведь дьяволом может быть один из полицейских, которому ты уже продал душу или собираешься ее продать. Берегись: у меня в сумке три «игрушки»: одна — для него, другая — для тебя, третья — для меня.

Именно эта банальность, будто цитата из бульварного романа, меня напугала больше всего, и я спросил:

— Да ты что — сумасшедший?

— Во всяком случае, с тобой дьявол просчитался: ты свою душу уже продал нам, а продать ее дважды нельзя, — невозмутимо продолжил он.

Я похолодел. Значит, душу я уже продал; то есть, говоря обычным языком, сам не зная, когда и где, я стал участником террористической, а может, бандитской группы. Значит, я уже вступил в одно из тех незаконных формирований, членом которого легко стать, да только живым никогда не выйти!

И тогда с деланной непринужденностью я у него спросил:

— Можно задать вопрос?

— Какой вопрос? Мне вопросы не задают, — огрызнулся он.

— Не сердись. Хотелось бы только узнать, как мы познакомились. Кто нас представил друг другу?

— Кто нас свел? Черт возьми, да Казимиро!

Кто такой Казимиро? Никогда не слышал этого имени! Наконец-то я понял, что стал жертвой недоразумения или заговора.

И как ни в чем не бывало, я поинтересовался:

— Ах Казимиро! Понятно, конечно же, Казимиро. А при каких обстоятельствах?

— Не веришь? Ладно, слушай: мы с тобой встречались именно здесь, в твоем кабинете. Тогда я тоже был в бегах. Казимиро попросил тебя приютить меня на одну ночь, и я здесь ночевал. Ты мне тогда еще ключ дал, и я им сегодня открыл дверь, — он показал мне ключ.

Наконец я смирился и сказал ему:

— Хорошо, прячь свою сумку, куда хочешь. А я спущусь вниз, пойду куплю чего-нибудь на ужин.

Что с ним стало! Он вытащил из куртки огромный револьвер, направил его мне прямо в грудь и сказал:

— Нет, звонить в полицию ты не пойдешь!

Слава богу, в эту самую минуту постучали в дверь. Стучали громко, настойчиво, не переставая, и… я проснулся.