Филипп Майер - Сын

Есть и хорошие новости: в воздухе носятся свежие запахи, земля оживает. Дожди продолжаются, цветут аделии и гелиотропы, в ветвях анакахуиты [68] Мексиканская олива. порхают колибри и синекрылые бабочки, благоухают эбеновые и гваяковые деревья. Облака пламенеют в свете заката, сверкает под солнцем река. Но не для Педро. Для Педро наступила вечная тьма.

1 октября 1915 года

Проснулся на стуле у кровати Гленна с мыслью, что если просижу здесь подольше, то придет мать и поболтает со мной. Мне всегда нужны были другие люди, чтобы прогнать призраков. Я бреюсь, разглядывая в зеркале незнакомое лицо; черты искажены, как у покойника.

3 октября 1915 года

Вернулся домой. Из Ларедо приехал судья Пул, сообщил, что Педро Гарсия в течение восьми лет не платил налоги. Я понял, к чему он клонит. И чуть со стыда не сгорел. В ушах зашумело, я едва разбирал, что он говорит.

Судья озадаченно взглянул на меня.

— Звучит сомнительно, — выдавил я.

— Пит, налоговый реестр Округа Уэбб в моем ведении, я проверял вместе с Брюстером из Диммита.

— Все равно не верю.

Пул затрясся, как простокваша в ведерке. Он осознавал, что его в открытую назвали лжецом, но я был сыном Полковника, за которого он голосовал. Судья повторил, что штат Техас официально предлагает нам выкупить земли Гарсия, двести участков, за сумму, равную неуплаченным налогам.

— Шериф Грэм уже официально наложил арест на землю.

— Я думал, такие новости объявляют публично и официально.

— Так и есть. Официальное объявление вывешено на дверях суда, но, кажется, его никто не заметил, поскольку сверху уже наклеили несколько новых. Откровенно говоря, не пойму, почему спекулянты из янки должны затевать аукцион и устраивать свару из-за земель, которые по праву принадлежат вам.

С пылом коммивояжера, как и все обманщики, с убежденностью проповедующего Христа… Тот факт, что спекулянтов-янки давным-давно распугала здешняя стрельба, не имел никакого значения. Но выхода не было… Извинившись, я сказал, что несколько растерян из-за болезни Гленна. Он кивнул и ободряюще похлопал меня по руке своей скользкой лапой.

Надеюсь, что упоминанием имени Гленна в корыстных целях я не обрекаю себя на адское пламя, хотя, наверное, согласился бы, помоги это избежать общества Пула. Отговорка сработала, но, отпуская меня (из моей собственной гостиной), Пул заметил, что небольшая компенсация за его хлопоты будет принята с благодарностью. Я готов был сунуть сто баксов, но он будто прочел мои мысли. Десять тысяч — вполне справедливо, правда же?

Пул мог предложить этот участок кому угодно, но у Рейнолдсов и Мидкиффа (как и всех остальных скотовладельцев Техаса) были сейчас проблемы с деньгами, а Полковник тратил баснословные суммы на покупку нефтяных скважин, и нас, видимо, считали богачами. Все любят неудачников. Пока они не на вашей стороне.

Неужели Педро и вправду не платил налоги? Разве что только год. Восемь лет — невозможно. Он прекрасно знал, что бывает с мексиканцами, которые уклоняются от налогов, но, конечно, не догадывался, что то же самое случается и с теми мексиканцами, которые исправно их платят. Мне известно мнение Полковника, что в истории планеты никогда и никому земля не доставалась честным путем, но от этого не легче.

Земли Гарсия оценены в 103 892 доллара и 17 центов. Примерно столько же они стоили, когда здесь жили индейцы апачи.

2 октября 1915 года

Полковник настоял, чтобы я поехал с ним в поместье Гарсия. Когда мы спешились, он достал из седельных сум несколько фляг с сырой нефтью.

— Не стоит, — возразил я.

— Я должен был сделать это пятьдесят лет назад, Пит. Это как перебить всех волков, но оставить уютное логово, чтобы в него пришли другие.

— Я не позволю тебе сжечь их дом.

— Ну а я не позволю тебе остановить меня.

— Папа…

— Пит, мы давно не говорили с тобой по душам. Знаю, я был жесток с тобой. И ты злишься на меня за эти нефтяные контракты. Не следовало действовать у тебя за спиной. Прости, но я не видел другого пути.

— Мне насрать на нефтяные контракты.

— Напрасно, они необходимы.

— У нас неплохо идут дела. В отличие от некоторых из наших соседей.

— Ты знаешь, я всегда любил старого Педро.

— Видимо, недостаточно.

Мы замолчали.

— Я не обязан объяснять тебе, как эта земля выглядела в прошлом, — наконец проговорил он. — А тебе не следует рассказывать мне, что я ее уничтожил. Да, уничтожил, своими собственными руками. Ты достаточно взрослый, чтобы помнить времена, когда отсюда до Канады росла трава высотой по яйца, и, может статься, через тысячу лет вновь так будет, хотя маловероятно, конечно. Но такова человеческая история. Плодородные земли превращают в бесплодный песок, плоды обращают в тернии. Это мы умеем.