Рене-Виктор Пий - Обличитель

— Как вы думаете, этот текст был составлен и распространен кем-нибудь из ваших сотрудников?

— Честно говоря, мсье, я не осмелился бы это утверждать, — поспешно ответил я.

У меня было несколько секунд, чтобы сделать трудный выбор. Если бы я не придал никакого значения выражению «ваших сотрудников», могло показаться, что я имею в виду подчиненных Сен-Раме, но отнюдь не моих. Была ли это провокация? Считали ли они меня ответственным за беспорядки? Входило ли в их намерение отделить Сен-Раме, главу фирмы, от заместителя директора по проблемам человеческих взаимоотношений, который отвечал за все, что происходит на предприятии, и все, что связано с персоналом? Не здесь ли кроется разгадка моего присутствия на обеде? Я не был уверен ни в одной из этих гипотез и почел за лучшее не уточнять смысл поставленного вопроса, тем более что я рисковал вызвать неудовольствие своего собеседника. А вместе с тем я знал, что быстрый ответ, произнесенный твердым голосом и спокойным тоном, понравится этим заатлантическим начальникам, так как, по их мнению, доказывает ясность мысли сотрудника и глубокое знание обсуждаемого вопроса. Ронсон решил изменить тему разговора и перешел к проблеме французских университетов.

— Единственные хорошо подготовленные кадры в этой стране — это те, кто получил образование в Соединенных Штатах, — сказал он. — Вы, мой дорогой Анри, наиболее яркий пример из всех, какие мне известны.

— Даже можно сказать, — добавил Мастерфайс, — что, изучив наши правила, они применяют их лучше нас.

— Как и японцы, — рискнула вставить госпожа Сен-Раме.

— Да, там у нас великолепные специалисты, — согласился Мастерфайс. — В самом начале моей службы в компании я довольно долго прожил в Японии и в одном докладе предсказал, что эти люди вытеснят нашу торговлю. Что вы хотите, они не обязаны, как мы, платить своим служащим непомерно высокое жалованье.

— А вы, мадемуазель Бетти, я полагаю, учитесь в Соединенных Штатах? — спросил Ронсон.

— Да, и, когда я возвращаюсь во Францию и гуляю по Латинскому кварталу, мне кажется, будто меня отбросили на несколько веков назад.

Они засмеялись и продолжали разговаривать, не обращая на меня внимания. На десерт подали мороженое.

— Итак, — проворчал вдруг Мастерфайс, — вы не можете ответить на мой вопрос?

Теперь все стало ясно. Как я был наивен! Какое-то время я думал, что высокопоставленные лица, став в тупик перед непостижимым происшествием, обратились за разъяснениями к сотруднику, ответственному за взаимоотношения между служащими фирмы. Но нет. Они, как видно, успели тайно посовещаться и решили, что необходимо кое-что вытянуть из меня. В конце концов, разве не я первый обратил внимание на свиток? Весьма нелюбезный тон американца навел меня на нелепую догадку: уж не подозревают ли они случайно, что я автор текста? И вместо того, чтобы испугаться, я ощетинился.

— Мсье, — произнес я довольно сухо, — я не могу ответить на ваш вопрос, ибо никто не может на него ответить. Однако раз вы настаиваете, чтобы я непременно высказал свое мнение, то вот что я думаю: либо мы имеем дело с розыгрышем, и в таком случае я полагаю, что это вмешательство извне, например выпад группы ультралевых студентов, которые решили высмеять способности некоторых деятелей нашей эпохи; этим деятелям и в самом деле хотелось бы верить, что Пифагор, Ньютон, Эдисон и Фарадей жили и трудились лишь для того, чтобы мир, воспользовавшийся их гениальными открытиями, мог делать деньги — без них и правда не было бы заводов; либо мы имеем дело с новой формой подрывной деятельности, соответствующей интеллектуальному уровню пролетариата гигантских предприятий, то есть массы служащих и главным образом тех, кто упаковывает и продает; в таком случае я думаю, что автор текста работает у нас и что он человек образованный или претендует на это. По поводу этого второго случая я придерживаюсь мнения, что, если мы не найдем виновного, дело может принять большой размах. И наконец, мсье, смею вас заверить, автор этого текста — не я.

Они уставились на меня, ошеломленные, а потом громко запротестовали. Тактичная госпожа Сен-Раме предложила мне ликеру. Адамс Дж. Мастерфайс, положив сигару, сказал:

— Мне нравится ваша манера отвечать. Если сегодня вечером вы находитесь среди нас, то лишь потому, что мы встревожены этим случаем, зато теперь мы хорошо знаем, что в Париже у нас один из лучших специалистов по проблемам человеческих взаимоотношений. Единственный человек, который превосходит вас, находится в Сан-Франциско, или, как мы говорим, во Фриско, и не уступает вам лишь потому, что у него больший опыт. Но скоро, дорогой мой, вы тоже ему не уступите; правда, Берни?