Мария Гинзбург - Нф-100 - Лунапарк Короля Мертвых

- К бою! - закричал Аулиннуо хрипло. - На втором слоне, проснулись! Стреляйте, сукины дети!

Марк Винис высунул дезинтегратор в окно паланкина и выстрелил. На рыжем мамонте тоже начали стрелять. Оба выстрела попали в цель. По тем-ной шкуре чудовища расползлись два белых пятна от ожога. Но сам Пентадрейк не повел даже ухом, которого у него, впрочем, и не было.

Щупальца захлестнули всадников вместе с конями. Неймер выстрелил из ракетомета. Пентадрейк проворно шарахнулся в сторону. Ракета ушла в воду. Взметнувшееся щупальце столкнуло с дамбы Тихомира вместе с медведем, который яростно заревел. Пентадрейк развернулся. Несколько мгновений он внимательно смотрел на Неймера. Гетейне, страшно ругаясь, перезаряжал гранатомет. Щупальце вымахнуло вверх и ловко обхватило гетейне за талию. Выбитый из рук ракетомет полетел в воду.

Айк вздрогнул, услышав голос Фосерри. Эллоритом нельзя было родиться, можно было только стать. Аулиннуо не успел стать эллоритом до того, как могучая раса превратилась в разметанную по галактикам пригоршню обломков. Но некоторыми базовыми психократическими навыками сержант вла-дел. Например, Аулиннуо был неплохим телепатом.

"Айк, уводи людей в замок, под купол! Спасательная группа прибудет через сорок часов, вас найдут!", телепатировал Дэззуо.

В этот момент щупальце сгребло Фосерри с дамбы вслед за отчаянно сопротивлявшейся Гердой.

- Отходим! - закричал Аулиннуо. - Командир приказал вернуться в замок и ждать!

Дшара потянул поводья на себя. Мамонт послушно попятился. Дшара, сообразив, в чем дело, сильнее натянул правую сторону. Ахтаннэр нетороп-ливо начал разворачиваться через правое плечо. Торвальд тоже поворачивал Слейпнира.

И вовремя. Пентадрейк, очистив дамбу, уже косил любопытным взглядом в сторону причала. Крики людей и яркая, рыжая шерсть Слейпнира при-влекли бы внимание и не столь любознательного существа, да и выстрелы он должен был почувствовать. Отряд спейс-рейнджеров отступил стремительно, но в полном боевом порядке.

Если не считать того, что игривый Слейпнир дернул за хвост Ахтаннэра, за что и получил хоботом по лбу.

* * *

Заимка свободных охотников была просторным домом, сложенным из крепких бревен. Игроки встречались здесь перед тем, как спуститься в подзе-мелья Ашол-Териба. В большом, уютном доме можно было и отдохнуть после рейда. С восточной стороны к дому примыкал хлев для маунтов, сейчас пус-тующий. Из трубы шел дым. Он был не намного чернее мягких сумерек, что уже окутали заимку и сосновый бор, посреди которого она стояла. Окошко дома светилось, как любопытный золотистый глаз. Линии силового поля бесшумно выходили из кольев забора и соединялись над домом в прочный купол. Сразу за забором, меж ровных сосен, на которых сидели несколько быстрокрылов, расположились адские гончие и восставшие мертвецы. Биоформы не могли преодолеть силовое поле. Но и тот, кто отсиживался внутри, не мог покинуть заимку. Он играл на гитаре и пел. Голос его, сильный и чистый, разносился далеко за пределы ограниченного куполом безопасного пространства. Биоформы, единственные гости на этом концерте, стояли неподвижно - будто и впрямь слушали.

Моя трагедия комедий балаганных смешней

И потому безумно мне дорога:

Я научился находить себе прекрасных друзей,

Но не могу найти по силам врага.

Среди завистливых ничтожеств и пустых болтунов

Скажи хотя бы, разглядеть тебя как:

Я вновь блуждаю в буреломе из обманчивых снов -

Ищу тебя, о мой единственный враг!

Варгит Тин прервался на мгновенье, отхлебнул ароматного глинтвейна, поставил кружку обратно на украшенный причудливой резьбой ореховый столик, и продолжал:

Сто подлецов и двести трусов мой тревожат покой -

Но быть врагом, однако, надо уметь.

А ваши кости просто хрустнут под моею ногой,

Вам принеся вполне бесславную смерть.

Устав скучать у края ямы и держаться в седле,

Я озверел от неумелых атак;

Я по следам бегу упрямо, припадая к земле:

Ищу тебя, о мой единственный враг!

Огонь приветливо потрескивал в камине. Пламя освещало мужественное, благородное лицо Варгита и свежие шрамы на нем. Правая нога Тина бы-ла неумело, но обильно забинтована и возлежала на мягком пуфике. На черной шелковой подушке был вышит синий дракон, которого Варгит безжалостно придавил своей раненной ногой.

Тин приступил к третьему куплету:

Мне рассмеяться или плакать - я еще не решил:

Без сожаленья не проходит ни дня!