Орхан Памук - Мои странные мысли

Проходило не слишком много времени, как появлялась сама девушка в своей лучшей одежде и в лучшем платке; она была ни жива ни мертва от волнения и пыталась, не привлекая внимания, держаться равнодушно, усевшись где-нибудь в углу переполненной комнаты. В комнате обычно было так много подающих надежды молодых женщин примерно одного возраста, что маме и тетям, собаку съевшим на этом деле, приходилось искать удобный способ сообщить нам о появлении той самой застенчивой девушки, которую мы и пришли повидать.

– Где ты была, дорогая? Сидела над своими книгами? Смотри, у нас гости.

За четыре года таких визитов две из пяти студенток, которыми Сулейман заинтересовался, использовали учебу как повод отказать нам, так что Сулейману теперь не нравилось слышать о девицах, которые «сидят над своими книгами».

Когда матери притворно удивлялись («О, я смотрю, у нас сегодня гости!»), их дочери иногда смущали всех фразами типа: «Да, мама, мы знаем; ты готовилась весь день!» Мне нравились такие живые, честные девушки, и Сулейману тоже, но по той скорости, с которой он потом выбрасывал их из головы, я поняла, что его, должно быть, немного пугало то, что с ним потом они могут обращаться так же резко.

Когда нам приходилось иметь дело с девушками, которые наотрез отказывались принимать поклонников, мы скрывали свою истинную цель. Однажды одна очень невежливая и невоспитанная девица в самом деле поверила, что мы просто принесли подарок ее отцу, и не обращала на нас никакого внимания. Другой девушке мы представились друзьями врача ее матери. Однажды весной мы зашли в старый деревянный дом в Эдирнекапы, неподалеку от городских стен. Девушка, которую мы пришли посмотреть, играла в вышибалочку с друзьями на улице и даже не догадывалась, что ее мать принимает потенциального мужа. Тетя высунулась в окно, чтобы заманить домой: «Поднимайся, дорогая, я купила тебе кунжутного печенья!» Она сразу появилась, полная очаровательной красоты. Но она игнорировала нас. Она слопала два печенья, уставившись в телевизор, и уже собиралась уйти, чтобы продолжить свою игру, как ее мать сказала: «Подожди, посиди немного с нашими гостями».

Она инстинктивно села, но, лишь взглянув на меня и на галстук Сулеймана, потеряла самообладание:

– Опять сватовство! Я тебе говорила, что не хочу больше никаких приходящих мужчин, мама!

– Не говори так со своей матерью…

– Ладно, они здесь за этим, не так ли? Кто этот человек?

– Имей уважение… Они видели тебя, ты им понравилась, и они проделали путь через весь город, просто чтобы поговорить с тобой. Ты знаешь, какие сейчас пробки. Ну-ка, садись.

– Ну и что я должна сказать этим людям? Я что, должна выйти за этого толстяка?

Невеста вылетела, хлопнув дверью.

Это было весной 1989 года, и это был наш последний визит. Время от времени Сулейман просит: «Найди мне жену, сестричка Ведиха», но теперь мы все знаем о Махинур Мерйем, так что я не думаю, что он по-прежнему хочет жениться. Кроме того, он все еще поговаривает, как отомстит Самихе и Ферхату.

Махинур Мерйем.Некоторые завсегдатаи баров и ночных клубов могли слышать мое имя раньше, хотя вряд ли его вспомнят. Мой отец был скромным правительственным чиновником, честным, трудолюбивым, но вспыльчивым человеком. Я училась в средней школе Таксима для девочек и подавала большие надежды, когда наша команда прошла в финал городского песенного конкурса, организованного газетой «Миллийет» для старшеклассников, и мое имя появилось в газетах. Джеляль Салик, колумнист газеты «Миллийет», однажды написал обо мне в своей колонке: «У нее бархатный голос звезды». Это лучшая похвала, что я получила в своей песенной карьере. Я бы хотела поблагодарить покойного господина Салика и тех, кто позволил мне использовать свое сценическое имя в этой книге.

Мое настоящее имя Мелахат. К несчастью, как я ни старалась, моя песенная карьера оборвалась после этого первоначального успеха в школе. Мой отец никогда не понимал моей мечты, он часто бил меня, а когда увидел, что я не собираюсь поступать в колледж, попытался сбыть меня замуж. Так что, когда мне исполнилось девятнадцать, я сбежала из дома и вышла замуж по собственному выбору. Мой первый муж любил музыку, хотя его отец был уборщиком в муниципалитете Шишли. К сожалению, из этого брака ничего не вышло, как не вышло и с моим вторым замужеством, и со всеми отношениями, что были после того, – все разрушено моей страстью к пению, бедностью и неспособностью мужчин держать свои обещания. Если я расскажу обо всех мужчинах, которых знала, то можно будет написать роман и меня обвинят по триста первой статье за оскорбление Турции и турецкой нации. Я почти не рассказывала Сулейману об этом. Не буду и ваше время занимать этими подробностями.