Б А - Введение в человечность

- Ты располагайся, Сервелант. Я на кухню схожу, закуси настрогаю. Водка под столом, откупоривай пока. Рюмки в серванте.

Я вытащил из-под стола пыльную поллитру в экспортном исполнении, и, пока рассматривал иностранные буквы на этикетке, появился Слон с подносом.

- Вот и я. Ты что, не вскрыл еще?

С тарелок на меня смотрели, роняя слезы, аккуратные ломтики помидоров, огурчиков и лимона.

- Я правильно понимаю, что колбасу ты не ешь? Или будешь?

- Нет, что ты! - кивнул я.

- Ну... Тогда начнем, что ли?

Сергей заговорил после второй.

- Интересное дельце с твоим участием мы, Сервелант, провернули, - произнес он, прожевав помидор. - Расскажешь - не поверят.

- Интересное, - подтвердил я, - что верно, то верно. А меня-то чего на допрос не вызывали?

- А зачем? - искренне удивился Слон. - Мы с Мешковым о тебе и так все знаем, а начальству лишний раз глаз мозолить... Оно тебе надо?

- Да, в общем-то, нет.

- Ну и не дергайся. Меньше светишься - дольше горишь. Кстати, Огуречин ваш - тот еще фрукт.

- Где он?

- Хрен его знает. Отсыпается, наверное. Его еще позавчера отпустили. В институт-то не заходил?... А-а, ты ж там уже не работаешь. Предатель науки... Хотя, я тебя прекрасно понимаю.

- Что, не понравилось у нас?

- Отчего же? Понравилось, - слова Сергея прозвучали как-то неискренне. - Люди всякие нужны, люди разные важны. Так в стихах?

- Там про мам, - с улыбкой ответил я.

- Это не беда. "Люди" тоже рифмуются. Да, Огуречин-то! Ну, человечишко... Сдал тебя с потрохами. Хорошо, ему никто не поверил. Ты ж понимаешь, одно дело - новый разум человеку вживить, совсем другое - колбасе. Не представляешь, как наши ржали! Подначивали его, чего, мол, не сожрали колбаску-то? Слава партии, кстати, что не поверили. Злобный он какой-то. И это... завистливый. Невесту свою ни с того ни с сего оскорблять начал, когда мы его брали. Помнишь же? Кстати, вполне себе девушка. Ты как считаешь?

- Приличная, - кивнул я. - Очень.

- Ну и оценки у тебя. Приличная, - хмыкнул Слон. - Ты ж не про мебель! Родители ее, кстати, мне тоже понравились. Папаша после третьей сынком называть начал.

Я в недоумении уставился на Коновалова.

- А чему ты удивляешься? - улыбнулся Сергей. - Мы ж молодые, здоровые. Бывший женишок дерьмом оказался... Стало быть, все к лучшему. А вообще, поживем - увидим, какой пердимонокль проявится, как один из классиков выражался. Может, еще семьями дружить с вами будем. Ты как?

- Я? Не, я не против.

- Надо это усугубить. - Слон тут же наполнил стопки.

- Кстати, Макарыча вашего мы к себе на работу взяли. На принудительную пока. Он хоть и шизоид полный, но башка у него варит... Я те скажу!

- Которого? - последнему факту я удивился еще сильнее.

- Второго. А, до кучи, и первого. Понимаешь, там какая штука? Он с Сайгаком вроде как телами поменялся, но воровской мозг противу ученого жидковат оказался. Ну и сдох, в общем. Потерялся в извилинах Тычкова, так сказать. Короче, объяснять сложно и нудно. Скажу только, что теперь твой бывший шеф двуедин. Как народ и партия... Только ты, смотри, никому про партию не ляпни... Этакое раздвоение личности. Человека два - а мысли одни. Двуглавый, как тот орел, в общем. Такого, брат, состояния, никому не пожелаешь. У нас в конторе живут, в одной камере со всеми удобствами. Как квартира, только решетки на окнах и дверь на ночь запирают. Мы за ними наблюдаем. Живут, я тебе скажу, как кошка собакой! Метелят друг друга от всей души. Кино! Интересно, бляха-муха. Раздвоение не только личности, но и тела. Феномен покруче твоего, колбасного.

- Да уж, - говорю, - что верно, то верно. Но Макарыч ведь сам виноват, что очутился в таком положении.

- Кто ж с тобой спорит? Конечно, сам. Красавцем быть захотел, мудозвон ученый. Вот и стал. Пока их выпускать к людям нельзя, сам понимаешь. А что потом будет, черт его разберет. Я, честно говоря, думаю, что лучше смерть, чем такая жизнь. Поставил к стенке, шлепнул тихонечко... Гуманнее так-то. Но нашему начальству виднее. Я тут спорить не собираюсь. Да и бесполезно. Кстати, я тебя зачем позвал-то?

- Зачем? - неужели, думаю, не только рассказать про быших моих коллег.

- У нас тут дельце одно возникло... - Слон пристально посмотрел мне в глаза. - Ты ведь нонче тунеядствуешь?

- Тунеядствую, - вздохнул я, - режиссеры нигде не нужны.

- Ну, насчет режиссеров не знаю, там образование специальное нужно. А завклубом, если ты, конечно, не против, я тебя пристрою. Ты как?

- Завклубом?

- А тебя что-то смущает? - с улыбкой спросил Слон, и мне показалось, что его волосатые уши аж зашевелились.