Александра, Плотникова - Нф-100 - Небесное Сердце-1. Игры с Черной Матерью

Легко сказать... Вайон честно постарался перестать думать и мысленно метаться.

"Пректон?"

Тишина...

Только бесконечные цифры всё так же штурмуют мозг, складываясь в реальность.

Щелчок.

И всё пропало. Нахлынула головная боль пополам с тошнотой, перед глазами вились чёрные мошки, их рой становился всё гуще, пока зрение не пропало совсем. Ему казалось, что в голове опасно натянулись какие-то сосуды -- поверх сверлящей резкой боли в затылке наложилась несильная, почти незаметная, но страшная своей непредсказуемостью нутряная боль, шедшая будто бы из глубины мозга. Он полулежал в кресле, хватая ртом воздух, руки-ноги не слушались. Вместо человеческих голосов в ушах плескалось неприятное жужжание.

- В лазарет немедленно! - басовитое гудение Рэтхэма, наконец, пробило слой ваты. - Все наблюдения и замеры мне на стол!

А дальше навалилась чернота, и стало всё равно.

Очнулся Вайон в лазарете. Белые стены, белый потолок, узкая кушетка со множеством подключённых проводов, белый свет сверху, белый халат доктора, сидящего рядом. И первая мысль: "Я провалился". Но стоило хоть немного напрячь волю, чтобы что-то сказать, как голову разорвала боль, в глазах снова потемнело. Вернулось сознание от укола.

- Предупреждая ваш вопрос -- нет, вы не провалили испытание. Просто мы, согласно полученным данным, слегка модифицируем самого Пректона, чтобы вам было легче работать, и изменим схему для следующих полиморфов. Уже заложены в проектный цех ещё две машины. И простите... - Сайарез смущенно кашлянул. - Моя вина, что я не предупредил вас о возможных последствиях.

Вайон слабо шевельнул рукой, отмахиваясь. Голова болела уже не так сильно, зато тошнило, а желудок немилосердно выл.

- Сколько я...

- Три дня.

Парень охнул и попытался вскочить, обдирая провода, но его скрутило новым приступом дурноты. Доктор одним движением поймал его поперек туловища и помог наклониться над стоявшим на полу тазом.

- Пректон каждые полчаса интересуется вашим состоянием, - сказал он. - Если бы речь шла о человеке, я бы решил, что он переживает. Давайте, приходите в себя, сейчас принесут поесть.

Вайону было стыдно своей слабости, дрожащих рук, липкой испарины, стекавшей по вискам, несмотря на то, что медиков стыдиться не принято. Он кое-как заставил себя поесть, и на этом силы кончились.

Ещё с минуту Рэтхэм вглядывался в лицо уснувшего мальчишки. В его годы все молодые люди уже казались детьми, особенно если учесть, что своих доктор так и не нажил. Растрёпанные пшеничные волосы казались темнее, чем есть из-за бледности, залившей правильное открытое лицо, левая рука судорожно сжимала край простыни.

Исповедь Рэтхэм слышал, недосказанность -- тоже. В душе шевельнулся стыд. Какова должна быть боль, чтобы человек решился покончить с ней вот так? Но и это можно было бы вылечить, задайся Сайарез подобной целью. Неторопливо, осторожно, Вайона снова можно было бы научить жить. Но вместо этого придётся готовить его к смерти.

Доктор тряхнул головой и решительно направился в кабинет к начальству. Наивно было бы полагать, что после первого контакта все проблемы решатся и кончатся. Наоборот, их стало куда как больше... А ведь Вайон был лучшим из всех представленных к окончательному отбору кандидатов. Таких -- один на сотню тысяч, если не меньше. Но, тем не менее, его ни в коем случае нельзя допускать к проекту!

Он позволил себе проигнорировать секретаршу и ворваться к Энгейру Канади без стука. Он позволил себе грохнуть кулаком по директорскому столу, отвлекая хозяина кабинета от изучения отчёта о контакте. Он много чего мог себе позволить, но сейчас рискнул приблизиться к самой грани своеволия.

Директор Канади молча поднял глаза от монитора и выжидательно посмотрел на доктора. Мягкая пухлая ладонь огладила планшетное перо, кончик постучал по столешнице и замер.

- Я вас слушаю, Сайарез, - проговорил он. - Хотя, я догадываюсь, с чем вы пришли.

- Вайон Канамари не должен быть допущен к слиянию, - Рэтхэм тяжело упёрся ладонями в стол, навис над начальством. Сейчас, как никогда, во всей его фигуре чувствовалась военная выправка.

- Позвольте узнать, почему? - взгляд господина Канади выражал всё ту же спокойную внимательность.

- У меня есть серьёзные основания полагать, что его психика не выдержит слияния с машиной.

- Вот как?..

Директор повертел перо в руках, потом встал, подошёл к громадному окну, из которого открывался вид на предвечерний Тейлаан. Поманил за собой Рэтхэма. Тот приблизился нехотя, откровенно ворча в усы и сильно напоминая недовольного пса.