Рэй Лорига - Пистолет моего брата. (Упавшие с небес)

– Больше ничего не видно.

Он включил дальний свет, и они заметили, что «ничего» чуть-чуть отступило. Они проехали мимо полицейской машины. Они ехали быстро. Полицейские не двигались.

– Нас никогда не поймают.

Она сама не знала, что говорила, и он знал, что она не знает, что говорит.

– Ты сама не знаешь, что говоришь.

Она поцеловала его, и на какой-то момент он перестал видеть дорогу; он почувствовал ее язык у себя во рту и заметил, что его конец ведет себя как-то странно – было ощущение, как будто трогаешь собаку за нос.

Когда они остановились на обочине, было так поздно и так темно, что на их месте мог оказаться кто угодно, в какой угодно машине. Все, что они говорили, и все, что они делали, исчезало, словно они были ничем и не говорили ничего.

Потом она сказала:

– Я люблю тебя.

И они моментально заснули.

Он припарковал машину в нескольких метрах от кафе: он не хотел, чтобы кто-нибудь подумал, что ему еще рано водить. Не успел он выключить зажигание, а она уже выскочила наружу и побежала прочь, как девочка. Как довольная девочка, а не как испуганная девочка. Он заказал пиво, она – мороженое и кока-колу. Стояла жара. Бар был почти пуст. Только за соседним столиком обедал пожилой мужчина, по виду коммивояжер. У него был такой вид, как у коммивояжеров в кино. Мой брат допил пиво и попросил еще. Пиво ему страшно нравилось, он мог выпить тысячу литров и не опьянеть. Она еще не доела мороженое. Она смотрела на вертящиеся стойки с кассетами и дисками, какие всегда бывают в придорожных кафе. Он смотрел на нее.

– Путешествуете?

Ему совсем не хотелось разговаривать, но было бы странно не ответить на вопрос официанта.

– Да, мы путешествуем.

– И куда едете?

На этот раз ответила она:

– В Чехословакию.

– Ну да! Далеко вы собрались.

Он засмеялся, она повернулась к нему и чмокнула в щеку.

– Мы собираемся пожениться в Праге.

– Да, мы едем в Прагу, чтобы пожениться.

Ему вообще-то не очень нравилось валять дурака, но с ней это выглядело забавно.

– А вы не слишком молоды, чтобы жениться?

– Да, конечно, но мы не собираемся жениться сразу же. Мы прибудем в Прагу, там обоснуемся и станем спокойно ждать наступления зрелости. Потом мы совершим ответственный поступок, в результате которого две дороги сольются в единую судьбу.

Я полагаю, к этому времени официант уже догадывался, что над ним потешаются, но ему там было слишком скучно и он был слишком тупой, чтобы перестать им надоедать.

– А, ну тогда другое дело. А почему в Прагу, почему бы вам не подождать здесь?

– Потому что именно там ожидает Кафка.

Официант круто развернулся и принялся делать несколько дел одновременно, как будто был очень занят, как будто никогда и не разговаривал с ними.

Она заплатила за два пива, кока-колу и мороженое, а потом он купил еще пару банок.

– У меня есть деньги, я вполне могу платить за все. Вчера был мой день рождения, и отец дал мне вместо подарка кучу денег. Он говорит, что дает мне деньги, потому что не знает, чего я хочу.

– Думаю, ты хочешь, чтобы он больше не давал воли рукам.

– Вот именно, только он предпочитает сначала колотить, а потом платить. У него, пожалуй, больше денег, чем терпения.

Он пошел к маленькой стойке рядом с дисками и кассетами и вернулся, держа в руках розовую шляпку с бумажным цветком на верхушке. Шляпка была довольно безобразная, но все дело в том, что он не слишком в них разбирался. Она в этой шляпке была изумительно хороша.

– С днем рождения.

Она снова его поцеловала, на этот раз в губы.

Он расплатился за шляпку. Они оставили щедрые чаевые и вышли. Официант потом божился перед камерами, что они украли четыре пива, одну кока-колу и одну розовую шляпку. Мужчину, который по виду напоминал коммивояжера, так и не смогли отыскать.

Она разделась полностью, а он все еще не снял с себя джинсы.

– Не хочешь меня потрогать?

Они остановились возле реки. Вода текла очень медленно и лишь тихонько журчала.

– Думаю, да.

Он был девственником, так мне кажется, поэтому я так вам и сказал, хотя полной уверенности у меня тоже нет. Мне кажется, что он был девственником, я знаю, что он был девственником, хоть и не знаю откуда – может быть, потому, что я и сам такой.

Она начала расстегивать его джинсы. Думаю, без них он себя чувствовал не очень уютно, главным образом потому, что, снимая джинсы, он должен был снять и сапоги, а я знаю, что он ненавидел расставаться со своими сапогами.