Сергей Парфёнов - Виа Долороза

– Какая? – настороженно спросила его Нина Максимовна, перестав яростно сжимать резные подлокотники.

– Бельцин… – Михайлов бросил на супругу быстрый, острый взгляд, как будто желая удостовериться в правильности своих рассуждений, а затем неприязненно повторил. – Бельцин! Он же первый начнет дудеть во всю Ивановскую, что я использую раскрытый заговор, чтобы задавить свободу и демократию…

Карие глаза у Нины Максимовны гневно сверкнули и фразы – короткие, резкие, яростные стали выстреливать из ее аккуратно напомаженных губ:

– Правильно, Алексей! Помнишь, что я тебе говорила? Бельцин твой главный враг! Он твой главный оппонент! Ты слишком рано начал свои преобразования… Потому и оказался сейчас меж двух огней! С одной стороны коммунистические ортодоксы, вроде Тугго и Крюкова, с другой псевдодемократы типа Бельцина… Глупцы! Они даже не понимают, что не будь тебя, они набросились бы и сожрали друг друга… Удивительно, но единственно, что их объединяет – так это ненависть к тебе…

Она вдруг замолчала, неожиданно споткнувшись о свою поразительную догадку, а потом, словно взвешивала каждое свое слово, неторопливо повторила:

– Если бы тебя между ними не было… Они бы набросились… и сожрали друг друга…

Вскинув густые ресницы, она пристально уставилась на супруга. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, прекрасно понимая, что каждый думает об одном и том же.

– Ерунда! – наконец, угрюмо бросил Михайлов. – А я куда денусь? Нет! Глупости…

Но Нина Максимовна задумчиво поднесла кулачек к маленькому подбородку и сказала негромко, в сторону:

– А может тебе куда-нибудь уехать…. На время… Заграницу, например… – но тут же спохватилась и добавила с досадой. – Нет, заграница не подходит… Ты ведь должен вовремя появится… – а потом уже с приподнятым возбуждением. – Да! Но у тебя же есть союзник… Плешаков…

Михайлов бросил на нее мрачный взгляд.

– Нет, Нина! Это не игрушки… – в голосе его заплескалось раздражение. – Если бы дело было только во мне, – это одно, а то я ведь и тебя, и Юрия, и всю семью под удар поставлю… Нет! Не хочу! И не буду! А кроме того… Чтобы там обо мне не говорили, а на мне крови нет… Ты же знаешь… Я и Афганистан-то закончил, чтобы эту кровь прекратить! А все эти Тбилиси и Вильнюсы… То не моя инициатива… Не осудил – да… Согласен! Но не кровь…

Нина Михайловна поднялась и подошла совсем близко к супругу. Остановилась – маленькая, хрупкая, в элегантном костюме от модного кутюрье, короткие волосы каштановой волной откинуты назад. Посмотрела снизу вверх, в глазах – ни жалости, ни снисхождения. Сказала упрямо:

– Алексей! Извини меня… Но Петр, потому и остался в истории Великим, что через надрыв, через кровь, но Россию в цивилизованный мир вытянул! А внук его, Павел, который очень хотел казаться либеральным реформатором, оказался слаб в коленках и был задушен шарфом у себя спальне! Политика, Алексей, не терпит слабаков и чистоплюев… Запомни это…

Отойдя от супруга, она подошла к телефону и сама решительно набрала номер генерала Плешакова.

Плешаков не удивился этому звонку Нины Максимовны – в конце концов нечто подобное должно было произойти. Он понимал, что после того, как он выложил карты перед Михайловым, тот долго в бездействии не останется… Правда, он не рассчитывал, что реакция последует столь молниеносно. Получалось, что Михайлов успел уже все обсудить с супругой, а теперь хочет переговорить с ним… Замечательно!

"Браво, Нина Максимовна! – улыбнулся Плешаков. – Браво!"

У них на службе – в Девятке, давно все знали, что Михайлов все мало-мальски важные проблемы обсуждает с женой, а в этом случае все было разыграно, прямо, как по нотам. Нина Максимовна просила приехать его и обсудить вопрос на счет персонала… Грамотно… Очень грамотно! Она и раньше звонила Плешакову, когда ей хотелось поменять кого-то из охраны или персонала и поэтому теперь, даже, если его телефон и прослушивался, то этот звонок не выглядел подозрительным. Плохо было только то, что Михайлов не дал ему никаких гарантий на будущее, но зато поручил заниматься делом, за которое вполне можно поплатиться головой… Вот это, действительно, плохо…

"Ну, что ж… Значит, обеспечение таких гарантий – моё собственное дело", – подумал Плешаков.

Через несколько минут он уже входил в подъезд президентского дома. Двое дежурных при его появлении встали и вытянулись по стойке смирно, но Плешаков безмолвно прошествовал мимо и, вызвав лифт, поднялся на последний этаж.