Марина Степнова - Где-то под Гроссето (сборник)

Вот тааак, а теперь в колясочку.

И поехали. Поехали, поехали, в лес за орехами.

В ямку – ух!

Суки такие, сволочи.

Хрущевка. Пятый этаж. Ни лифта. Ни пандуса. Ни мужа. А соседям мы с тобой еще сто лет назад надоели. У них и своих проблем полно.

Ну не ной, Костик, мамочка просто немножко устала. Сейчас дух переведем – и дальше запрыгаем.

Прыг-скок, прыг-скок.

Головка болтается, как тряпошная. Кажется, тряхни посильней – и оторвется. Покатится впереди, запрыгает по ступенькам. И все мучения сразу кончатся. Только хрен вам! Не дождетесь. Между третьим и вторым еще раз передохнем.

Вот так. Добрались.

А нассано то, господибожетымой. Дышать нечем. Три раза ставили домофон, даже мы с тобой денежку сдавали – всё равно ломают. Ну, давай теперь дверь откроем, задом, задом, чтоб не шибануло, порожек, ступенечки, только две еще и остались, вот так.

Вот так мы и живем.

Бабули у подъезда кивают без всякого выражения – привыкли.

– В магазин, Вик?

– Не, в ЕИРЦ, опять нам жировку неправильную прислали.

«Семье, имеющей ребенка-инвалида согласно федерального закона “О соцзащите инвалидов РФ” полагается 50 % субсидия-льгота от стоимости ЖКУ». Во как. Как в школе – наизусть. Вы знали? Они тоже не знают. Что ни месяц, то, гады, что-то новое понапутают – то за квартиру накинут, то за свет, то за воду, хотя у нас счетчики вообще-то, но им-то всё равно, у них-то дети здоровенькие, так и таскаюсь скандалить, что-что, а скандалить я мастерица. Они там, в ЕИРЦ, аж зеленеют, когда мы с Костиком заявляемся. И всё равно – только поорешь, расслабишься, а они опять норовят жировку неправильную ввернуть. Сволочи и есть. Да, Костик? Ты дыши, лучше дыши, до самого пупа. Весна!

Раньше ЕИРЦ на Тухачевского сидел – нам хорошо, близко. По прямой. Четыре светофора. Первый этаж. И подъезд очень удобный. Мы за час управлялись да еще в магазин по дороге. В очередях-то я, слава богу, не стою. Не на ту напали. Морду кирпичом – и напрямую. Нам положено. И никаких удостоверений не надо, да, Костик? Мы с тобой сами – удостоверение. Все сразу расступаются. Коляска только неудобная. Ну, сидячая такая, прогулочная, до трех лет. А нам-то восемь уже! Ножки свешиваются, ручки торчат. Да и тяжеловато уже. Но инвалидскую я и вовсе с места не сверну, не то что к нам, на пятый этаж. Так что пока так будем, а дальше – как получится. Я, как Костик родился, далеко вперед больше не заглядываю. Некогда. Да и что там смотреть? Одна темнота. Девочки на форуме говорят, это как забег. Старт есть, силищи нужно немеряно, только финиша нет. Думали, я совсем дура? Ан нет! У нас и интернет имеется! Маша еще провела. Бесплатно. Сказала, что социальная изоляция негативно сказывается и всё такое. Мол, мне одной быть очень для психического состояния вредно. Дура. Как же я одна, если я всё время с Костиком? Говорю же, как есть дура.

И чем им Тухачевского только мешала, я не знаю. Вообще-то район у нас хороший. Очень хороший. Зеленый, богатый – и от центра недалеко. Как будто я бываю в том центре… Но всё равно приятно. В объявлениях так и пишут – престижный район. Правда, дом – говно, хрущевка, да еще и панельная, тут такие всё посносили почти, при Лужкове еще. Тогда всё хорошо работало, не то что сейчас. Мы тогда тоже в очереди на снос стояли – я уж и дом присмотрела, куда мы переедем, расселенным же квартиры тут же давали, правда, на первом этаже, но нам с Костиком только того и нужно, правда, сынок? Вон там мы бы с тобой жили, вон в той семнадцатиэтажке, видишь?

Улыбается. Не видит ничего, а всё равно улыбается. Весна.

А как сняли Лужкова – всё, как последнюю дверь захлопнули. Говорят, воровал много, а кто из них мало-то воровал? Собянин, можно подумать, не ворует. Они вообще там все нелюди, уж я точно знаю, разве люди бы ЕИРЦ на Жукова перевели? Приходите, полюбуйтесь сами! Проспект Маршала Жукова, дом 35, корпус 1. Всё теперь тут: и паспортный стол, и ЕИРЦ, и собес, и налоговая, и хрен еще знает что на постном масле. Просторно, мест сидячих полно, окошек миллион, очередь электронная. Всё по квиточкам.

Но третий этаж. Третий, блин! Третий! Лифта, разумеется, нет.

Чтоб вы все сдохли, сволочи. Чтоб вы все сдохли.

Поднимаемся. Давай, Костик, давай, милый. Еще чуток.

Люди идут мимо, обгоняют. Никому дела до нас нет, и слава богу. Ненавижу, когда помогают.

Чтоб вы все сдохли.

Костик заскрипел – плакать-то он не умеет. Только скрипеть. А если нравится что-то – визжит на высокой такой ноте. «Ииииии!» Даже и не знаю, что хуже. Девушка какая-то на ходу в коляску заглянула – и молча ухватилась сбоку за раму. Я, конечно, рявкнула сразу, чтоб она руки-то убрала, говорю же – ненавижу, когда лезут, всё равно никакого от их помощи проку, а тут меня мужчина какой-то в сторону отодвинул и легко так, как игрушечку, коляску нашу поднял. И говорит так весело: «Опять вы, Виктория Михайловна, скандалите. А ведь такая красивая женщина, нехорошо!» Я так и ахнула – это ж невропатолог наш, из детской поликлиники, Семенов Игорь Иванович. Я к нему, когда Костик маленький был, как на работу ходила. Верила еще врачам. Потом, конечно, перестала. Когда по всему кругу пробежала – традиционные, нетрадиционные, остеопаты, гомеопаты, говнопаты. Знахари, конечно, бабки. Одна год деньги тянула из меня, гадина, – говорила, что Костика на ноги поставит. Поставила, как же. Меня батюшка потом очень ругал, что я в такой грех вовлеклась и ребенка безвинного втянула. Сказал, что бабке той в аду гореть неотмолимо. Пустячок, а приятно.