Маргарет Этвуд - Слепой убийца

– Вы ведь не местный, мистер Томас?

– Да. Приехал навестить знакомых. – Судя по манере говорить, он из тех, кого Рини зовет приличными молодыми людьми – то есть не бедными. Но и не богат.

– Он друг Кэлли, – сказала Лора. – Она только что была здесь и нас познакомила. Он приехал с ней на одном поезде. – Сестра слишком уж ударилась в объяснения.

– Видела Ричарда Гриффена? – спросила я Лору. – Гулял тут с отцом. Этот, которого на ужин пригласили.

– Ричард Гриффен, потогонный магнат? – спросил молодой человек.

– Алекс… мистер Томас знает про древний Египет, – сказала Лора. – Он рассказывал про иероглифы. – Она глянула на него. Я никогда не видела, чтобы Лора так на кого-нибудь смотрела. Испуганно, потрясенно? Трудно слово подобрать.

– Любопытно, – отозвалась я; это любопытно прозвучало у меня как-то насмешливо. Нужно как-то сообщить Алексу Томасу, что Лоре всего четырнадцать, но все, что приходило мне в голову, её разозлит.

Алекс Томас вытащил из кармана рубашки пачку сигарет – «Крэйвен-Эй», насколько я помню. Выбил себе одну. Я слегка удивилась, что он курит фабричные – это плохо сочеталось с его рубашкой. Сигареты в пачках были роскошью: рабочие делали самокрутки – некоторые одной рукой.

– Я тоже закурю, спасибо, – сказала я.

Прежде я курила всего несколько раз, украдкой таскала сигареты из серебряной шкатулки на рояле. Он уставился на меня – думаю, я этого и добивалась – и протянул пачку. Спичку он зажег об ноготь, подержал мне огонек.

– Не надо так делать. Обожжешься, – сказала Лора. Перед нами вырос Элвуд Мюррей; снова на ногах и весел.

Спереди рубашка ещё мокрая, с розовыми потеками, где женщины оттирали кровь; темно-красное запеклось в ноздрях.

– Привет, мистер Мюррей, – сказала Лора. – С вами все в порядке?

– Кое-кто из парней немного увлекся, – ответил Элвуд Мюррей, будто робко признавался, что получил какую-то награду. – Позабавились. Вы позволите? – И он нас сфотографировал. Перед тем, как сделать снимок, он всегда спрашивал: вы позволите? – но ответа не дожидался. Алекс Томас поднял руку, словно отмахиваясь.

– Этих двух хорошеньких леди я знаю, – сказал Элвуд Мюррей ему, – а вас зовут?..

Тут явилась Рини. Шляпка у неё съехала набок, лицо раскраснелось, она тяжело дышала.

– Отец вас повсюду ищет, – объявила она.

Я знала, что это неправда. Тем не менее нам с Лорой пришлось подняться, выйти из тени, отряхнуть юбки и послушными утятами последовать за ней.

Алекс Томас помахал нам на прощанье. Сардонически – во всяком случае, мне так показалось.

– Вы что, с ума сошли? – накинулась на нас Рини. – Разлеглись на траве неведомо с кем. И, ради Бога, Айрис, брось сигарету – ты же не бродяжка. А если отец увидит?

– Папочка дымит, как паровоз, – сказала я, надеясь, что вышло достаточно надменно.

– Он другое дело, – ответила Рини.

– Мистер Томас, – произнесла Лора. – Мистер Алекс Томас. Он студент богословия. Был до недавнего времени, – уточнила она. – Он утратил веру. Совесть не позволила ему учиться дальше.

Совестливость Алекса Томаса, по-видимому, Лору потрясла, но Рини оставила равнодушной.

– А чем же он занимается? – спросила она. – Темными делишками, чтоб мне провалиться. Вид у него жуликоватый.

– Да что в нём плохого? – спросила я. Алекс мне не понравился, но его обсуждали за глаза.

– А что хорошего? – парировала Рини. – Вот ведь придумали – развалились на лужайке перед всеми. – Рини разговаривала в основном со мной. – Хорошо, хоть юбки подоткнули. – Рини всегда говорила, что перед мужчиной коленки надо сжимать, чтобы и монетка не проскочила. Она боялась, что люди – мужчины – увидят наши ноги выше колен. О женщинах, которые такое допускали, Рини говорила: Занавес поднялся, где же представление? Или: Еще бы вывеску повесила. Или ещё злее: На что напрашивается, то и получит. А в худшем случае: Дождется неприятностей.

– Мы не разваливались, – сказала Лора. – Смотри, мы целые.

– Ты знаешь, что я хочу сказать, – буркнула Рини.

– Мы ничего не делали, – объяснила я – Разговаривали.

– Это неважно, – сказала Рини. – Вас могли увидеть.

– В следующий раз, когда не будем ничего делать, заберемся в кусты, – пообещала я.

– Кто он такой вообще? – спросила Рини; мои вызовы она оставляла без внимания, поскольку теперь не знала, что отвечать. Кто он означало: Кто его родители?

– Он сирота, – ответила Лора. – Его взяли на воспитание из приюта. Его усыновили пресвитерианский священник с женой. – Ей очень быстро удалось выудить из Алекса Томаса эту информацию, но у неё имелся такой талант: нас учили, что бестактно задавать личные вопросы, однако она задавала их без конца, пока собеседник, смутившись или разозлившись, не переставал отвечать.