Наталья Нестерова - Стоянка запрещена (сборник)

– Повысим тебе ставку, – расщедрился продюсер, но тут же поправился, – если на том же уровне проведёшь ещё несколько «поздравлялок».

– Сколько? – спросил кто-то меркантильный вместо меня, но моим голосом.

– Пять выпусков. Ладно, три. Два, согласен.

– У меня есть ещё одно условие, – продолжал чужак из моего сознания. – Идея не слишком затратная, но сулящая большие выгоды в рейтингах. Сайт передачи «Словарик». Надо оплатить создание и поддержание сайта.

– Понял. Сколько?

Семён Викторович соображал быстро, но и я не отставала:

– Цену назовут программисты. Не думаю, что высокую. Это Костины друзья и… мои.

– Плачу! А ты поклянись, что не перепрыгнешь. Моим здоровьем поклянись. У меня язва, в любой момент в нутро прорвётся.

– Из-за меня точно прободения не будет, – заверила я.

Так, наверное, становятся взяточниками. По уважительной причине берут мзду, а потом остановиться не могут. Ведь у меня имеются десять тысяч на сайт. А купить на них обновки к весне? Костя всегда одет с иголочки, его мама – картинка. Я же обновляю гардероб на городской барахолке.

– Мы на «ты» переходили? – спохватился продюсер. Он задаёт мне этот вопрос при каждой встрече. – Нет? Предлагаю перейти и дёрнуть по этому поводу шампанского.

– На брудершафт, надеюсь?

Чужак в моем сознании, оказывается, женского пола, она ещё и кокетничает!

Сеня (невольно хмыкнула, представив, что могу обращаться по-свойски к продюсеру) растерялся, а затем на его лице отразилась решимость пуститься во все тяжкие во благо родного бизнеса.

– А то! – мужественно заступил на тропу порока Семён Викторович.

– Спасибо! Думаю, обойдёмся без шампанского. Да и о вашей язве теперь буду помнить денно и ночно (опять это «ночно»!). Мне сложно будет вам «тыкать», но я не возражаю, если вы будете использовать глагольные формы второго лица единственного числа.

– Какого второго единственного?

– Обращаться ко мне на «ты». Как старший опытный товарищ, как мудрый руководитель, как наставник…

По мере продления однородного ряда с союзом «как» продюсер расслаблялся, лицо его вернулось к нормально тревожному (оксюморон!) состоянию. Измена жене отменяется, пронесло! Я недавно узнала, что Сеня не только под каблуком у жены, но под присмотром подруги жены – бухгалтерши-цербера.

На прощание Семён Викторович меня по-доброму напутствовал:

– Не зазвездись!

Зазвездиться – от слова «звезда», которое в последнее время только и слышится. Жаргонизм (или всё-таки неологизм?), характеризующий поведение человека, до крайности самовлюблённого. От существительного «тщеславие», которое точно описывает симптомы звёздной болезни, глагольные формы не образуются. Ведь нельзя сказать «тщеславится, затщеславился». Вот и говорят: звездить, зазвездил, даже звезданул – все с отрицательной окраской. Народ знает цену своим кумирам. При этом «звезданул» в прежнем смысле – «ударил» (так, что искры из глаз посыпались) – почти ушло из употребления. Схожая ситуация с безобидным глаголом «трахнуть» («ударить с громким звуком – трах-тарарах»). Маме одна из родительниц со смехом пересказывала, как пятилетний Коля поделился новостью дома: «Я сегодня Ксюшу сильно трахнул!» Колины родители от души веселились, хотя ребёнок совершенно правильно употребил глагол. Подходит ли всё это в качестве темы передачи? Не рискну. Вот будет сайт, появятся вопросы, тогда и посмотрим.

– Ася? Куда летишь? Привет!

Дима Столов. Поцеловал в щёку и шепнул на ухо: «Бесовка! Я слюну на анализ сдавал. Шуточки!»

– Привет! – вырвалась я из объятий. – Извини, очень спешу.

Рядом с Димой стояла дама монументальных форм.

– Познакомься, – велел, а не предложил мне Столов, – Анфиса! А это – звезда областного радио Ася Топоркова.

– Я не звезда!

Меня шокировала мысль, что кто-то может назвать меня звездой. Со всеми вытекающими последствиями и уничижительными глаголами.

Анфиса положила мне на плечи свои на вид тяжеленные, но по ощущению воздушные кисти. Задержалась на секунду, провела по плечам и предплечьям, мягко стиснула мои пальцы. Её собственные пальцы напоминали только что сваренные сосиски.

Прорицательница была на полголовы выше меня. Наверное, у неё тоже имелась бабушка, которая закармливала любимую внучку, а у девушки силы воли не хватило, чтобы спастись от жировых наслоений. Платье-балахон в многослойных ярусах чёрного шёлка, распущенные пышные волосы цвета баклажана, на бюст можно поставить десять томов собрания сочинений какого-нибудь классика. Будь Анфиса мужчиной, имей бороду, её было бы легко принять за жирного попа – такими прежде изображали священнослужителей карикатуристы. Сходство усиливал медальон на толстой золотой цепи – в овале крест, унизанный камнями.