Елена Георгиевская: Брошенный поселок

Иногда сюда приезжала мусоровозка из МУП ЖКХ. Парни в оранжевой форме поджигали помойку и, посмеиваясь, пиздовали обратно в город. Никто не писал на них жалоб — местным было не до этого.

— Вот, опять дым, я когда в Балтийске жила — было то же самое, — прицепилась к Феликсу жирная торговка. А он-то думал, что спокойно выбросит пакет и пойдёт домой, ни с кем не здороваясь.

«Домой», блядь.

— Ты бы мне картошку выкопать помог, — продолжала баба, — а то еврей по шабашкам таскается, ему некогда.

Феликс недоумённо посмотрел на неё.

— Ну, ты же встречаешься, это, с жиличкой моей.

— И что?

— Как — «что»?!

— А что ей будет, если я не выкопаю вашу картошку?

— Ничего. Ты какой-то прямо как не наш! Нехорошо это.

— Пускай тебе твой работодатель копает, — спокойно ответил Феликс. — А если нехорошо тебе — иди поблюй и не забудь вымыть пасть перед возвращением. Если вымоешь, хотя вряд ли, — я тебе, так и быть, навалю, ударница капиталистического труда.

Работодатель давно перестал сюда приезжать: наверно, нашёл себе хабалку помоложе или с менее поганым характером.

Из цыганских ворот вышел щекастый лейтенант под руку с Саррой, пошептался с ней и направился на край посёлка.

На этот раз пришлось открыть. Мент долго осматривался, видимо, размышляя, к чему придраться.

— Паспорт, пожалуйста.

— У вас есть ордер на обыск? — поинтересовался Феликс.

— Нет. Тут ваша соседка, старушка, говорит, что вы психически больной, и что у вашего дома шприцы валяются.

— Шприцы везде валяются. Как я понял, это специфика вашей области. А почему больной?

— У вас же телевизора нет. Это ненормально.

— Покажите мне, пожалуйста, научные статьи экспертов, доказывающие, что просмотр новостей по интернету, а не по телевизору — признак психического заболевания.

— Кстати, вот… про интернет. Наш хакер вас в поисковике набрал. Оказывается, вы книги пишете, а ещё один человек пишет, что вы псих. — Мент с детским любопытством уставился на собеседника. Вот бы взять и уебать.

— Мало ли кто что болтает в сети, это завистливый графоман один сказал, которого я поругал за бездарность.

— А что, есть такое литературное слово — «графоман»?

Нету, сука, нету. Есть только слова «мент», «вертухай» и «зона».

— На учёте в диспансерах этой области я, как вы, возможно, уже выяснили, не состою, — вежливо ответил Феликс. — Какие ещё будут претензии?

— Не выяснили. Запрос подадим.

— Спасибо вам большое, я несказанно рад. Вышлите мне, пожалуйста, копию заключения на память, если я к этому времени не перееду.

После мента остались грязные следы и окурок «Дуката» в прихожей. Что, подумал Феликс, не удалось тебе за мой счёт развлечься, обидно? Впрочем, если бы скотина в погонах по-настоящему хотела развлечься, она бы привязалась к чему угодно, просто очередная цыганская благодарность повысила ей настроение.

Феликс был почти уверен, что на ментовских компьютерах установлен только эксплорер, а ментовский хакер умеет максимум брутить, да и то — через пень-колоду. Однако живут же люди, и взятки им дают. Долго ли они так проживут — отдельная тема.

Зачем ты здесь, спрашивает она.

Остановился подумать. Мне легко останавливаться: я не боюсь, что меня где-то сильно задержат, что обрасту вещами. У меня же всё на флэшках: бумажные книги и письменные принадлежности ненавижу, ножи с собой возить легко, остальное можно купить на месте.

Зачем именно здесь? Я забыла, как разговаривать с людьми, я хотела помнить на этом языке только «да» и «нет», а теперь, мне кажется, знаю, что так не надо.

Это совпадение, говорит он. [иронически] Хочешь сказать, что это судьба, что я здесь ради тебя, чтобы тебе было где спрятаться?

Я плохо понимаю, что такое судьба. Мне не нужны люди. Я бы вернулась в Германию только потому, что мне здесь неудобно.

Домой, к маме, продолжает иронизировать он.

И она смотрит на него с некоторым даже изумлением. Как ему в голову пришло, что она хочет «домой», «к маме»? Мне всё равно, говорит она, мне с матерью тоже не о чем разговаривать, просто в той стране больше денег, и посторонние не так лезут в чужую жизнь. Моя мать дура, а отец — сумасшедший, а я не знаю, кто я. Мне хочется изобрести панель управления, где будет на всякий случай кнопка уничтожения всей системы цифр. Если ты научился уничтожать цифры, то рано или поздно доберёшься до людей.

А братья и сёстры?

Дети, говорит она, бегают и орут. За ними надо следить. За детьми скучно следить, они глупые. Если их оставить в покое, они сами быстро умрут, а взрослые — совсем другое дело.