Валери Тонг Куонг - Простишь – не простишь

За окном – непроглядная тьма.

– Прости, что разбудила тебя так рано. Боялась, что ты уедешь в больницу. А ждать нельзя, пойми!

– Понимаю. Приходи, я сварю кофе.

Через минуту мама пришла, ведь живем через улицу. Я едва успела наскоро умыться и набросить халат. Боже мой, что за спешка? Не поверила своим глазам: не причесана, не накрашена… Явилась в халате поверх пижамы… Никогда ее такой не видела. Как же мама постарела!

– Мамочка, что случилось?

Запыхавшись, она ухватилась за косяк. Испуганно оглядела меня с ног до головы, прошептала:

– Ты становишься похожей на нее…

– На кого? Объясни! Ты меня пугаешь!

– На Маргерит, конечно. Помнишь, нас с тобой долгое время принимали за сестер? Теперь видно, чья ты сестра на самом деле.

Я машинально обернулась, посмотрела на себя в зеркало, что висело в гостиной над камином и виднелось в проеме двери.

Вроде бы каждое утро в него гляжусь. Подкрашиваюсь, накладываю тональный крем и румяна, чтоб немного оживить и подправить собственную помятую физиономию. Вздыхаю, обнаружив новые морщинки на шее и под глазами. Тщательно причесываюсь. Отхожу подальше, встаю на цыпочки, проверяя, не помялись ли юбка и блузка. А сходства с Марго почему-то прежде не замечала.

Мама права. Я похудела, отрастила волосы, зачесываю их и собираю в «хвост». Овал лица изменился. Я правда похорошела. Впервые за последние двадцать лет почувствовала себе красивой.

– И профиль точь-в-точь. Тебе лучше без пухлых щек.

Верно, мама. Мы с Марго – сестры, это ясно как божий день. Собственное преображение меня взволновало, я постаралась успокоиться, начала глубоко дышать.

– Отлично. Но ты не объяснила, что за важный разговор в такую рань.

– Ты давно говорила с Лино?

– Давно. Он сто раз звонил, но я сбрасывала звонки. Если честно, не горю желанием с ним общаться.

Даже думать о нем не хочу. А должна. Он все-таки отец Мило. Вчера сын спросил:

– Когда папа вернется?

Я чуть не произнесла заклятие: «Лино, лучше не возвращайся. Вообще никогда!» Промелькнула такая мысль. На мгновение. Так-то я знаю, что он нужен Мило вопреки всему. Что Мило его любит. Что и сам он любит Мило. Часами твержу как мантру: «Помни, отца и сына разлучать нельзя».

Я стараюсь, работаю над собой, но говорить с ним не могу, не готова. Боюсь неслышного плача мертвого сына. Реквиема нашей погибшей любви. Придушенного вопля сестры, когда большие грубые лапы шарили по ее нежной прозрачной коже.

– Напрасно. Твой муж себя не щадил, повсюду искал Марго, часами всех обзванивал. Мы с ним провели огромную работу. Ради Мило. И ради тебя! Однако то, что удалось узнать, тебе не понравится. Лучше сядь, не то упадешь. Даже не знаю, с чего начать. С того, что было, когда родилась Маргерит, полагаю. За тот период я одна в ответе. Не хотелось тебя в это впутывать, но придется. Слушай, не суди меня слишком строго, попытайся понять. Я ошибалась. Маргерит – дочь Жака, твоего отца. Да-да, ты не ослышалась. Вопреки всему, в чем я тебе призналась. Рудольф невиновен. Хоть я всегда искренне верила, что он ее заделал и сбежал. Этот Гудини несчастный, ничтожный трус, настоял на установлении отцовства по ДНК. Мы с ним недавно пересеклись. Оказывается, господин хороший все это время и в ус не дул, сразу сбросил нас со счетов, ни минуты не сомневался в своей непричастности. Скажу больше. Держись, не свались со стула. Пятно крестом на щеке – случайное совпадение. Не было у него родимых пятен. Просто след от ожога. Он давно сошел. Я как увидела щеку Рудольфа без отметины, чуть не умерла. Меня даже меньше задело его полнейшее равнодушие…

– Маргерит – дочь Жака? Повтори, я что-то никак не пойму.

Спросонья плохо соображала, решила, что мне почудилось, пригрезилось, помстилось. Слуховая галлюцинация? Отголосок кошмарного сна? Но мама настаивала: «Марго – родная твоя сестра, не единоутробная». Я опрокинула чашку, разлила кофе.

– Боже, умоляю, скажи, что ты пошутила, что я оглохла, утешь меня, успокой! Так нельзя. Неужели мы зря страдали, столько лет мучились из-за пустяка? Зачем же ты ее ненавидела, упорно обделяла, обходила, притесняла? А я постоянно пыталась исправить твои промахи, сгладить резкости, восстановить справедливость и не могла… К чему двойные стандарты: мне – все, ей – ничего? Умалчивания, утаивания, давящая тягостная атмосфера. Просто так, да? Потому что вам с папой показалось ? Вам обоим, заметь!

Почти тридцать лет – псу под хвост. Мы с Марго не просили о бесконечном путешествии по бурному морю!