Валери Тонг Куонг - Простишь – не простишь

Верно ли я понял? Мой сын был на волосок от смерти по твоей милости, Маргерит? А теперь он лежит в больнице, не может встать, с трудом говорит… Может быть, отныне « освоение школьной программы для него – непосильная задача ».

Верно ли я понял? В довершение всех бед ты солгала, будто это он упросил тебя поехать за цветами для мамы, а ты не смогла ему отказать. С больной головы на здоровую, так? Пусть думают, что двенадцатилетний мальчик сам за все в ответе. Пусть его мать сходит с ума от чувства вины.

Верно ли я понял? Ты и раньше казалась законченной эгоисткой, беспардонной, назойливой, капризной, непредсказуемой. Но оказалась еще и подлой, лживой, трусливой, ненормальной, опасной.

Знаешь, что я чувствую? Дикую ненависть. Глубокую, мощную, сокрушительную. Я за себя не ручаюсь. Катись отсюда, пока цела! Вон! Подальше от больницы. Пока не случилось непоправимое. Исчезни! Не попадайся мне на глаза. Я еще держу себя в руках, но сам не знаю, что сотворю с тобой через секунду.

Внутри у меня шла ожесточенная борьба. Противоположные мнения сталкивались, усложнялись, ветвились, пересекались, вытесняли одно другое. Кто же виноват на самом деле?

Я виновата. Это я сманила Мило на прогулку, предложила устроить гонки, посулила хронометр, который так ему нравился…

Лино виноват. Если б ему вдруг моча в голову не ударила, мы бы спокойно сидели дома. Я бы не стала выкручиваться, отлынивать от занятий. Он заявил, будто не думал меня подлавливать. Как же, как же! Знаем! Просто не хочет признавать себя соучастником преступления с отягчающими обстоятельствами. Потому и отрицает злой умысел, защищается, пытается обелить себя.

Мама виновата. Она считает меня ребенком и никогда никуда не берет с собой. Поехали бы все вместе за проклятой плиткой для бассейна, и беды не случилось бы…

Ладно, не спорю. В конце концов, виновата я одна. Всегда крайняя, всегда последняя. Слабое звено. Вечный стрелочник.

Однако нет худа без добра, верно? Теперь, Лино, ты с полным правом дал волю ненависти. Высказал мне в лицо все, что накопилось, не стеснялся в выражениях, указал на дверь.

И я больше не буду стесняться, отплачу тебе той же монетой. Прежде я скрывала рану, что ты мне нанес, из любви к Селесте, из любви к Мило. Думаешь, легко постоянно лгать? Думаешь, легко изгнать дурные воспоминания?

В ту проклятую гнусную ночь ты похоронил меня заживо, без ножа зарезал. Показал, что ничем не отличаешься от остальных.

Черт! Мне было всего пятнадцать!

Уже тогда я готова была отдаться первому встречному, лишь бы понять, чего я достойна: любви или поругания. Нелепое гибельное стремление! В моем сердце зияла дыра, и каждый последующий отрицательный опыт разъедал ее еще больше, усиливал отчаяние.

Мне не было четырех, когда умер мой отец. Ты, Лино, назвался моим братом. Ты должен был стать мне защитником, надежным и бескорыстным. Опорой.

Опора рухнула. Хорош брат! Сам на меня напал.

Я поняла, что никто меня не защитит, никто не пощадит. Так и живу с этой правдой. Не могу избавиться ни от нее, ни от тебя.

По твоей вине я все время врала Селесте. Мое признание ее убило бы. Представь, каково обманывать единственного человека, которым дорожишь, единственного, кто дорожит тобой?

Я все откладывала: «Не сейчас, лучше подожду. Ей нужно прийти в себя, окрепнуть». А потом узнала, что сестра беременна. И решила вообще ничего не говорить. С тех пор прошло тринадцать лет. За все эти годы ты хоть раз подумал, как я справляюсь? Хоть раз пожалел жертву своего преступления?

Вот Селеста заметила, что со мною что-то не так. Селеста беспокоилась. Однажды спросила, когда мы были одни:

– Ты у нас такая красавица! Почему же никак не найдешь себе подходящую пару?

Лишь случайные свидания на одну ночь. Грязь, разврат. Один секс, никакой любви. Я заплатила страшную цену. Не только ты виноват, согласна. Я увлеклась саморазрушением задолго до твоего посягательства. Но именно ты лишил меня последней надежды.

У нас давно есть общий секрет, разделим теперь и общую ненависть. Дадим себе волю, откроем шлюзы. Пускай поток злобы сметет все и вся. Отныне мы можем враждовать у всех на виду! Это ли не утешение, это ли не спасение?

Денег на такси у меня не было, пришлось ждать автобус, ехать до конечной, а оттуда еще километров пять тащиться пешком до нашего дома. По жаре, настоящему пеклу. Нещадный зной не спадал с начала месяца и грозил продлиться еще. Поэтому мэр приказал повсюду развесить объявления о том, что следует беречь воду: ограничить поливку садов и купания в бассейнах. Глядя на эти воззвания, я невольно вспомнила о грандиозном проекте Мило. Он рисовал сложнейшие схемы, ирригационные системы, устройство фонтанов. Объяснял мне каждую деталь. Мечтал стать великим инженером, раз и навсегда избавить планету от засухи, очистить загрязненные сточные воды, предотвратить наводнения, разобраться с проблемой таяния льдов в Антарктиде. Он хотел спасти Землю. Считал меня своей союзницей, помощницей.