Владимир Бартол - Против часовой стрелки

Покончив с этим занятием, снова потянулся. Прохромал из одного угла комнаты в другой, закурил сигарету, протянутую ему Бертольдом, и, по-прежнему голый, уселся на кровать посередке между моими товарищами, блаженно выдувая облачка дыма — демон, покинувший преисподнюю и затершийся в нашу компанию.

Внезапно он отшвырнул сигарету в сторону.

— А теперь, господа, — возобновил он свою речь, — меня ждет самый главный, так сказать, поистине созидательный акт. Ибо моя задача — соединить изобилие деталей, которые порознь совершенно ущербны, в единое целое, возвести из них образ настоящего джентльмена… Вот пара носков, купил по дороге (отдал три франка с полтиной)! Дешевка, однако удачно подобран цвет, а уж если рассматривать их при электрическом освещении…

Он вскрыл пакет и вынул из него носки — наихудшего качества, однако с модным узором. Полез в ящик, ухватил сорочку, местами дырявую, и стал ее надевать, не прерывая своей лекции.

— На груди ткань цела, господа, — а что еще требуется от рубашки?

Затем достал из стенного шкафа темные наглаженные брюки, верхняя часть которых подозрительно махрилась. Когда он их надел, там и сям обнаружились лопнувшие швы, а полотнища кое-где даже выбились из пояса. Нашарив в ящике стола коробку с иголками, он прихватил отставшие лоскуты парой стежков.

— Вот так, друзья мои, — приговаривал он. — Все эти огрехи скроет пиджак. А теперь на очереди жилетка, и с нею тоже беда… Однако приходится исходить из того, чем располагаешь…

Он надел жилет, спинная часть которого истерлась начисто, а то, что осталось, было стянуто сзади простой тесемкой. Однако спереди еще имелись две пуговицы — верхняя и нижняя. На месте остальных красовались огромные булавки. Потом он примостил на шею воротничок и поверх него пристроил галстук — кусок видавшего виды темного сукна, который, будучи заправлен под жилет, смотрелся вполне достойно.

— Свежий воротничок и приличный галстук, — снова заговорил он, — это ручательство того, что перед вами истинный джентльмен. Именно они первыми бросаются в глаза и воспринимаются атрибутами умудренности и основательности.

И он опять разразился своим сатанинским хохотом. Потом выдвинул из-под кровати почти еще новые ботинки и, постанывая, попытался их надеть. Затем пнул их от себя прочь, в бешенстве вскочил, устремил гневный взор на Вальтера и заорал:

— И за это орудие пыток вы еще требуете денег? А вот как подам в суд — отольются вам мои страдания, чинимые вашими проклятыми тисками!

Вальтер опешил, побагровел, но русский тут же с отчаянием махнул рукой и возобновил свои усилия. Натянуть ботинки ему все-таки удалось. Он смазал их, потер ветошкой — они обрели веселый лоск, а он продолжал вещать:

— Ботинки, равно как и воротничок, и галстук, — крайне значимый атрибут любого уважающего себя кавалера. Блестящая обувь бросает блик на своего хозяина, и тот волей-неволей предстает персоной предприимчивой и уверенной в себе…

С этими словами он подошел к висевшему на стене расколотому зеркалу, чтобы привести в порядок свои прямые светлые волосы. Снял с вешалки темный, приличный на вид пиджак и надел его. Недостатки жилета и брюк при этом скрылись. Шелковый платочек, кокетливо выбивавшийся из нагрудного кармана пиджака, он слегка надушил. Затем нанес на лицо розовую пудру, и я с изумлением отметил, что резкость его черт сгладилась, и он, оказывается, еще очень юн.

Сняв со стены зеркало, он оглядел себя с головы до ног. Расправил плечи, и его фигура приобрела элегантный, и даже аристократический вид, а лицо казалось благородным и утонченным. Всматриваясь в свое отражение, он погримасничал перед зеркалом и остановился на образе загрустившего юноши.

И вдруг дико гоготнул, да так, что мы, зрители, вздрогнули.

— Voilà un vrai gentleman! [26] Вот вам настоящий джентльмен! (франц.). — победоносно воскликнул он, выхватил откуда-то из-под раковины полную бутылку вина и залпом ее выпил. — Ваше здоровье, господа!

Потом влез в пальто, надел новую модную шляпу и вышел из номера. Мы последовали за ним. Он запер дверь, кивнул нам на прощание и побежал, слегка прихрамывая, по лестнице вниз, больше не обращая на нас внимания. Мы плелись за ним, и лишь в парадном Вальтер вспомнил, зачем приходил.

— А за ботинки так и не заплатил, каналья! — воскликнул он.

Выйдя на улицу, мы только и увидели, как светловолосый дьявол исчезает за углом.