Владимир Бартол - Против часовой стрелки

— Дура.

Она взглянула на него из-под ресниц, наморщилась и монотонным голосом быстро закончила, будто ее заучили:

— Потом играл со мной. Кусал. Мял. И все прочее.

Она взяла со стола сигарету и стала искать глазами зажигалку. Мирч подал ей. Помимо своей воли она была моим союзником. Обманула ожидания. Лгала, выдумывала. Создала не ту атмосферу. Спьяну забыла все инструкции и указания режиссера. Маленький Педро тоже предал «общее дело». Тереза явно скучал. Мирч тоже. Да и сам Шериф плохо играл свою роль. Заколебался и Тони и потому заговорил более раздраженно, чем ему полагалось по сценарию.

— Так ты признаешь себя подлецом? Других преследуешь за грехи, какие сам творишь? Теперь тебе ясно, кто ты? Подлец. Свинья. Эксплуататор. Фашист! А?

Слово «фашист» вырвалось неожиданно, пожалуй, по привычке, по неловкости. Но весьма кстати.

— Сейчас ты попал в цель, Тони, — сказал я. — А то я все время думал, как вас назвать. Это верное слово.

— Мы? Затяни потуже, Тереза.

Тереза два раза потянул мои путы. К моему удивлению, довольно формально, без особой силы. И тем не менее из глаз у меня посыпались искры, в носу я ощутил запах озона, но странно, никакого особенного действия, во всяком случае на мозги, это не произвело. Я даже успел сообразить, впервые за все время, что ноги у меня ледяные, голова пылает, а сердце опять начинает колотиться.

— Значит, по-твоему, Берк, мы фашисты?

— Фашисты. Теперь-то я вас хорошо узнал. Фашисты.

— Врежь ему, Тереза.

Он врезал.

— Фашисты, — сказал я твердо.

— Врежь!

Удар.

— Фашисты.

Я чувствовал свою силу и был доволен собой и своим упорством. Я знал, что выстою. Не осрамлюсь.

— Фашисты проклятые. Вампиры в образе молокососов. И как это я сразу не сообразил? Черные рубашки, черные свитера, черные куртки. Фашисты. Головорезы. Только те знали свое ремесло. Уж они-то его знали, ребятки! И мы все равно отправили их на тот свет.

— Ты их отправил на тот свет? — спросил теперь Шериф. — Ты сдался в плен и спокойно дождался конца войны. Оппортунист.

— О нет. Меня взяли в плен беляки. Фашисты. И били меня. Но не вырвали из меня ни слова.

— Осел. Интересно, что они хотели знать?

— Ничего особенного. Ничего особенного я и не знал. Хотели того же, что и вы. Сломить меня. Чтобы я выдал партизан. Чтобы признал себя свиньей. А я не признал. И если бы я не знал, что вы фашисты, то, как вы обращаетесь со мной, доказывает, что вы фашисты. Свиньи. Фашисты.

— Теперь легко врать, Берк. Легко придумывать. Однако все записано. Не будешь же ты говорить, что вы не били беляков, когда они попадались к вам в руки.

— Я не поднимал руку на пленных.

— Это делали другие, не столь чувствительные. А в кабаках ты дрался. И из Тони сделал бы котлету. А?

— Разве это я пришел к нему в дом, а не он ко мне? Разве это я вмешался в его жизнь, а не он в мою? Разве это насилие, когда защищаешь от грабителя собственный дом?

— Брось философию, Берк. Скажи лучше, какая разница между твоим фашизмом и нашим? Чему вы нас учили? И чему мы можем научиться у тебя? Есть сила — бей, связан — болтай. И что надо организовываться.

— А теперь скажите, что вам от меня надо? — спросил я.

Опять взял слово Тони — ведь он был хозяином вечера.

— Тебе еще неясно? Каждый, кто нас тронет, пожалеет об этом.

— Кто это вы?

— Мы те, кто завтра возьмет мир в свои руки, Берк.

— Новые боги?

— Да, только усталые, очень усталые, — вмешалась вдруг Сеня. — Я пьяная, Мирч. Гони старика к черту.

Полукруг распался. Тереза отошел к столу пить. Сеня обняла Мирча. Шериф разговаривал с Педро. Тони, ходивший туда-сюда, то и дело останавливался подле меня, бросал слово-другое, не дождавшись ответа, шел дальше.

— Нужна мне твоя фирма… Вообще никакого стиля… А фашистов ты попомнишь… С такими трепачами нельзя по-другому.

— Куришь? — спросил он, снова остановившись передо мной.

— Курю.

Он сунул мне в рот свою зажженную сигарету. Я выплюнул ее. Тони сощурился. Казалось, он вот-вот прыгнет на меня. Но он не прыгнул, а подошел к столу, налил стакан и подал его Терезе.

— Напои его.

Тереза поднес стакан к моим губам. Все смотрели на нас.

— Пей.

Я отхлебнул и выплюнул.

— Пей, а то применим искусственное кормление.

Я не подозревал, что это не пустые слова. Подошли Мирч и Шериф. И началось «искусственное кормление». Я чуть не задохнулся. Вливали в меня крепкую водку.

— Теперь что? — спросил я.

— Сам сообрази, — ответил Тони.