Луиза Вильморен - Жюльетта. Госпожа де... Причуды любви. Сентиментальное приключение. Письмо в такси

Зная, как легко, с какой свободой суждений Мариза относится к любви, находя удовольствие даже в разрыве отношений, г-жа Валь-Дидье ответила: «Женщины страшно боятся быть покинутыми, но, что касается Маризы, у вас не должно возникать угрызений совести. Будьте самим собой, объяснитесь с ней, она поймет.

— Неловкость останется. Мое присутствие станет источником дискомфорта, я совершенно уверен, поэтому и решил уехать.

Г-жа Валь-Дидье прижала платочек к губам.

— Это слишком грустно, ведь я ни в чем не виновата, а вы находите естественным, что я буду страдать от последствий вашего поступка, или, вернее, проступка Маризы.

— Каких последствий?

— Да ваш отъезд.

— Катерина, меня глубоко трогают ваши переживания. Мне тоже жаль. Поверьте, мне не хочется покидать вас.

— О, как я на нее сердита! Она все уничтожила, все испортила…

— Катерина, вы заблуждаетесь: я уезжаю не из-за нее, а из-за себя. Не будем больше об этом, а теперь позвольте поблагодарить вас.

— Поблагодарить меня? Ну уж нет, от этого я вас избавлю, — снова прижав платочек к губам, прошептала: — Ничего не понимаю. Все кажется справедливым и в то же время несправедливым и таким ужасным… Теперь не знаю, что и думать, не понимаю, чего хочу.

Тут как раз появилась г-жа Лежан, издали весело приветствуя их. Они так вяло отреагировали, что еще не приблизившись, она почувствовала, что в ее отсутствие произошло что-то серьезное, что-то неотвратимое, и жертвой станет она. Она села, по очереди посмотрела на Катерину, на Петера, потом, прервав молчание, сказала:

— Вы и не притронулись к мороженому, оно почти растаяло.

— А знаешь, полет ласточек и мелькание прохожих завораживают меня почти так же, как звезды, как огонь камина. Я могу смотреть и смотреть, забыв о том, кто я, где нахожусь, — ответила г-жа Валь-Дидье.

— Мы вас ждали, — добавил Петер фон Эль.

— Правда?

— Ну конечно, Мариза.

Они взяли ложечки и медленно, улыбаясь в пустоту, принялись помешивать мороженое, пока оно окончательно не растаяло.

У г-жи Лежан застрял в горле комок, она не знала, что делать со своим радостным настроением, ощутила, что веселье ее не к месту, и ей захотелось заплакать.

— Возьмем фиакр, — решила внезапно г-жа Валь-Дидье. — Который час? Пора возвращаться.

Они ехали домой по раскаленной зноем дороге, не проронив ни слова. Сразу по возвращении Петер прямиком отправился к себе, и дамы остались вдвоем.

— О чем вы говорили? Что он тебе сказал? Он сожалеет? Его мучит совесть? Он обвиняет себя? — спрашивала Мариза у г-жи Валь-Дидье.

— Откуда мне знать, что он думает? Все, что я могу сказать, это что он уезжает.

— Он?

— Да, сейчас он пошел собрать вещи. Вот так, дорогая моя.

— Он сказал тебе, что уезжает, и ты его не уговорила остаться?

— Я? Напротив, я умоляла его остаться.

— Ты его умоляла? Ты действительно его умоляла, и все же он уезжает? Но почему?

— Спроси свою совесть, — ответила г-жа Валь-Дидье, — и скажи: тебе и в самом деле есть чем гордиться?

Г-жа Лежан была тонкая штучка:

— Мою совесть? Сначала ты спроси свою. А-а, поняла, — вдруг сказала она, — ты ревнуешь! Мадам не может вынести мысли, что я нравлюсь мужчине, который нравится ей. С помощью намеков и закатив глаза, ты его смутила? «Не верьте ей, я ее хорошо знаю, она так непостоянна! Ей все равно, кого любить, она любит, как дышит, не важно каким воздухом…» И получай! Пошли сомнения. И пожалуйста! Подозрения! Признайся, что ты напугала его и постаралась нас разлучить. Хорошая работа. И ты спокойно смотришь мне в глаза?

— Мариза, приди в себя. Если не хочешь получить пощечину, советую замолчать.

— Молчать перед женщиной, которая, не стесняясь, говорит гадости за спиной? Ты меня еще не знаешь, милочка. За кого ты меня принимаешь?

— Я? За женщину, которая вывалялась в грязи, — ответила Катерина, и тут Мариза влепила ей пощечину.

Г-жа Валь-Дидье испустила крик, затопала ногами и помчалась догонять г-жу Лежан, которая бросилась бежать, поймала ее, встряхнула и влепила ей две пощечины.

— Убирайся вон отсюда, — кричала она, — собирай вещи и убирайся!

Г-жа Лежан открыла дверь и испарилась.

Катерина быстро пришла в себя. Попудрилась, причесалась, потом, заметив, что стол на террасе накрывают к обеду, пошла распорядиться, чтобы обед подавали не раньше, чем через полчаса. «Уберите один прибор и вызовите такси», — приказала она.

Вскоре появились Петер фон Эль, за которым шел дворецкий с чемоданами, и Мариза Лежан в сопровождении горничной, нагруженной ее вещами. Они столкнулись лицом к лицу в вестибюле, где г-жа Валь-Дидье делала вид, что поправляет букет, стоявший на столике с гнутыми ножками. Она обернулась и жестом глубоко оскорбленного человека, отсылающего прочь наглеца, показала Маризе на голубое с черным такси, которое ожидало ее с включенным мотором на дорожке у входной двери. Свой жест она сопроводила пожеланием доброй ночи, прозвучавшим очень дерзко в начале дня. Пожав плечами, г-жа Лежан направилась к машине, куда уже уложили ее багаж. Петер остановился перед Катериной.